и, нахмурившись, посмотрел на Шленова.
– Что же это ты, Пахомыч?
Шленов молча ворочал тяжелыми скулами и сопел в усы. Его маленькие хитрые глазки исчезли под лохматыми бровями.
– Еще раз допустишь – отдам под суд, – лениво, как по обязанности, проговорил Климов. – Ребятам пожалуйся на меня, мол, здорово ругался Василий. Понял?
– Лады, – шумно вздохнул Шленов, глазки его вынырнули из укрытия и лукаво засветились. – Очень даже пожалуюсь.
Он встал и направился к двери.
– Зайцева позови, пусть зайдет, – сказал, улыбаясь, Климов.
– Беляка-то? – как бы про себя переспросил Шленов. – Кликнем – не трудно.
Зайцев вошел легкой пружинистой походкой и, поддернув брюки, сел, заложил ногу на ногу.
– Неприятный случай, Владимир Николаевич, и я бы просил вас никому о нем не рассказывать.
– Вы всех об этом предупредите или только меня? – спросил Зайцев, и Климов почувствовал его холодный насмешливый взгляд. – Понимаю, там вы можете рассчитывать на партийную солидарность. Что ж, беспартийная прослойка гарантирует свое молчание.
– Тяжелый вы человек, Зайцев, – сказал Климов, раздражаясь.
– Возможно, но я не разделяю людей на тяжелых и легких. На мой взгляд, у человека есть более существенные признаки. В частности, его служебное мастерство.
– Что вы хотите этим сказать? – Климов, набычившись, смотрел на заместителя.
– Вы не обратили внимания на то, как изменился за последний месяц Шленов? – спросил Зайцев и достал коробочку с монпансье.
– Вы можете не заниматься ерундой во время серьезного разговора? – выходя из себя, крикнул Климов.
Зайцев положил в рот конфетку и спрятал коробку в карман.
– Простите, – серьезно и тихо сказал он. – Но мне леденцы, как вам трубка, помогают думать. А Шленов очень изменился за последнее время. Мне кажется, что Шленов каждым своим поступком хочет доказать, что он самый смелый и самый честный. А сегодняшний его поступок свидетельствовал, что Шленов не может стерпеть, когда имя вождя произносит какой-то мошенник. Вас не наводит это на некоторые размышления, товарищ Климов?
Климов ничего не ответил, отпустил заместителя и лег спать. Утром, подписывая различные документы и решая текущие вопросы, он то и дело вспоминал слова Зайцева, но никак не мог сосредоточиться и всерьез задумался над этим, только когда отправился на встречу с Паниным. Погруженный в мрачные размышления, он поднялся на второй этаж и чуть было не налетел на начальника, сидевшего на ступеньках с пачкой газет на коленях.
– Понимаешь, Василий, – сказал начальник, поднимаясь и отряхивая брюки, – нет времени читать. Накупил по дороге и хотел воспользоваться свободной минуткой.
«Сколько лет знаю, а не поверил бы, что он может сидеть на грязной лестнице, читать газеты и ждать такую фигуру, как я», – подумал Климов, открыл дверь и пропустил начальство в комнату.
– Посиди молча, я погляжу, что пишут нового.
А