что у фрау Мирабель лежало на коленях? Ее сердце!..
Раздался звон бьющейся посуды.
– Зэла, да чтоб тебя! – воскликнул Хенрик, с неожиданным проворством выходя из-за стойки и подхватывая на руки упавшую Василику. – Девочку напугала, она ушиблась, наверное. Просил же не говорить про такие вещи при ней, она же не как ты…
Хенрик усадил бесчувственную Василику в кресло у камина, достал из кармана какой-то флакон, перевернул его, зажав горлышко указательным пальцем, а затем осторожно провел им по ее вискам.
– Я чашки ваши разбила, герр Хенрик, – расстроенно сказала Василика, открыв глаза.
– Ну и подумаешь, велика важность – чашки, – неловко усмехнулся он, доставая из-за стойки совок и метлу, чтобы убрать осколки. – Утром жандарм приходил, – ни к кому особо не обращаясь, задумчиво сказал Хенрик, заметая осколки в металлический совок.
– Унфелих? – хрипло спросил Уолтер.
– Да он самый. У, мерзкая рожа, где их таких набирают… Сказал, ему донос поступил и, кстати, знаешь, от кого?
– От кого?
– Да от полюбовницы твоей. Скрипачки, чтоб ей… Хорошая же девчонка, всегда мы дружили, что в голову пернатую ударило…
– Ты дал ему обыскать паб? – Уолтеру казалось, что небо упало ему на голову.
– Дал, как не дать.
– Нашел?
– Кого?
Уолтер не мог понять, врет ему Хенрик или нет. Лицо его было совершенно непроницаемым.
– Пташку, которую искал.
– Если ты спрашиваешь про ту славную девочку, которую ты без доплаты поселил у себя в комнате, то, естественно, Василика перед обыском вывела ее черным ходом, а потом вернула обратно, – усмехнулся он. – Мы и не говорили тебе сразу, потому что все обошлось, а ты с утра и так нервный.
– Поэтому вы решили успокоить меня баечками про женщину с вырезанным сердцем? – Уолтер поставил чашку на стойку, чтобы скрыть нарастающую дрожь. Мелькнула мысль попросить у Хенрика виски, но потом он решил глотнуть из личных запасов в комнате, чтобы не выдавать того, как сильно его встревожили новости.
– Это все Зэла. Зато ее любимый «Парнас» уже выпустил статью – говорят, если бы жандармы быстрее шевелились и не искали какую-то мифическую Полуночницу, то ничего бы не было.
– И что жандармы? – из вежливости поинтересовался Уолтер.
– Жандармы… ищут Полуночников, – пожала плечами Зэла. – Не то свидетельницу хотят, не то… Кстати, ты знал – «Парнас» откуда-то достал фотографии, сделанные всего через несколько минут после смерти герра Хагана и фрау Марии?
– Может, их Пишущие Хагана-то и пришили? – невесело усмехнулся Хенрик.
– Выскажи свои подозрения Лауре Вагнер, и придется заказывать еще и механическую руку, – мрачно ответила Зэла.
Уолтер молча допил кофе и поставил кружку на стойку. Он не знал, какая новость была хуже: та, что в Лигеплаце орудует маньяк, которого связывают с недавно повешенным альбионским, та, что герр Унфелих снова появился «У Мадлен» или та, что Мия не просто оборвала все его надежды на романтическое