Он очень напоминал человеческий, но Фергюсону уже доводилось его слышать, и он знал, что это крик ягуара.
Снаружи на дверь обрушился сильный удар. За этим последовали скребущие, царапающие звуки и снова яростный вопль. С поразительной быстротой Сэмпсон метнулся в соседнюю комнату; сейчас он не казался неуклюжим коротышкой. Схватив ружье Кейнса, он исчез из поля зрения Фергюсона.
Девушка открыла глаза, очень-очень черные – зрачок сливался с темной радужной оболочкой.
Дверь снова содрогнулась, и раздался вой.
– Парри! – закричал Сэмпсон. – Тут еще две кошки на подходе!
Раздался выстрел. Предсмертный крик ягуара заглушили новые тяжелые удары в дверь.
– Они никогда так себя не ведут… если их не подстрекают. – Парри посмотрел на девушку, выругался и бросился к входной двери.
Девушка лежала и ждала – прекрасная, погруженная в себя. Ее лицо ничего не выражало. Гроот в отчаянии заламывал руки. Фергюсон посмотрел на него:
– Ян, перестаньте! Нужно прогнать кошек.
Гроот схватил Фергюсона за руку:
– Бесполезно. Она призовет новых.
– Вы с ума сошли!
– Не знаю, что делать, – трясясь, продолжал голландец. – Она… она убьет нас всех… Это она приманила сюда ягуаров.
– Как такое возможно?
– Спросите у него. – Гроот кивнул на дверной проем. – Спросите у него. Он знает!
Там стоял доктор Кейнс с мутными глазами, с полным шприцем в руке, обнажив зубы в безрадостном оскале.
– Не вовремя я уснул, – сказал он.
Ружье рявкнуло, ему вторил вой ягуара.
Кейнс торопливо подошел к койке, взял девушку за руку, сделал складку на бледной коже и вогнал туда иглу; девушка не смотрела на него.
– Вы убьете ее! – воскликнул Фергюсон.
– Нет, – ответил Кейнс. – Этим не убьешь. Просто поспит еще. Пока она бодрствует, нам угрожает опасность. Смотрите и слушайте.
Ружье бухнуло снова, затем последовал более резкий звук пистолетного выстрела. Вопли ягуаров зазвучали еще яростнее. Мощное тело врезалось в дверь, раскалывая дерево.
И вдруг вопли смолкли.
Фергюсон посмотрел на девушку. Ее глаза закрылись.
– Мы напугали этих тварей! – закричал Парри. – Они удирают!
– Она спит, – хрипло сказал Гроот.
– Это уже третий случай, – заметил Кейнс.
Фергюсон непонимающе посмотрел на него:
– Но кто она? Что она такое?
– Зовите ее Цирцеей[3], – ответил Кейнс.
Пошатываясь, он вернулся в соседнюю комнату, рухнул на койку и уснул снова.
Так, не шевелясь, он проспал шесть часов. Фергюсон ждал с аптечкой наготове, но все было спокойно. В какой-то момент ему послышались звуки из-за двери, и он пошел взглянуть, но девушка не шевелилась. Парри и Сэмпсон спали, а Гроот никак не мог заснуть и все время невнятно бормотал.
Перед восходом солнца, в сероватом прохладном сумраке Кейнс и Фергюсон пили крепкий черный кофе и вели