потребовал голос. – Я вижу на тебе пыль с горы Бранна. Думаешь, мы не в состоянии распознавать столь простые вещи? Она осыпается с тебя, будто крупицы пурпурного света. Ты пришел от Бранна. Ты шпион?
– Меня послала Ци, – сказал Миллер. – Отведи меня к Орелле.
– С тобой говорит Орелла, – бесстрастно произнес телепатический голос. – Сестра меня любит, но Ци не из тех женщин, которым можно доверять. Никому с горы Бранна нельзя доверять, иначе он не был бы с Бранном. Ци отказывает в праве на существование всему, что ей не по нраву. Что тебе нужно?
Миллер колебался, глядя на стену, с которой на него смотрели ничего не выражающие глаза… машин? «Сила, – хотел он сказать. – Дай мне источник этой Силы, и я уйду». Но он молчал, помня предостережение Ци.
Он все еще не знал, кому и до какой степени можно верить, но стремление разобраться во всем самому, прежде чем предпринимать какие-либо шаги, было его второй натурой. Орелла не прочтет его мысли – Ци сказала, что это стало невозможным, как только он начал осваивать телепатическое общение. Значит, необходимо отвечать правильно. Пока ему это удается, он в относительной безопасности.
– Я пришел извне, – неуверенно сказал Миллер, решив, что осторожность будет для него лучшей защитой, пока он не выяснит, что здесь происходит. Возможно, даже есть смысл переигрывать, изображая чрезмерное удивление и растерянность. – Ци сказала, что ты поможешь мне освоиться в этом мире.
Бестелесный голос задумчиво ответил:
– Мне кажется, это ложь. Впрочем… ты же не станешь возражать против обыска? Лишь убедившись, что ты не вооружен, мы сможем тебя впустить.
Что он мог, кроме как согласиться? Миллер вспомнил, как Ци надевала часы ему на запястье. Но, по ее словам, часы служат лишь для связи, и она наверняка знала о возможном обыске. Ци не могла снабдить Миллера ничем таким, что выдало бы его при первой же проверке. Или все же могла? То, что он сейчас услышал о Ци, отнюдь не добавляет к ней доверия.
– Ищите, раз нужно, – сказал он.
В комнате стало темно. Миллер заморгал – головокружение, которого он не испытывал в полете, безжалостно взялось за него сейчас, когда он стоял на твердом полу. Казалось, его затягивает некий водоворот, увлекает в разверзшуюся под ногами бездну, во всепоглощающую тьму…
Вдруг вспыхнул свет – холодное, пронизывающее голубое сияние. От него Миллеру стало не по себе, будто его окатили ледяной водой. Опустив глаза, он с ужасом увидел собственную кровь, текущую по прозрачным жилам, и кости, отчетливо белеющие среди мышц, которые зашевелились, когда он наклонился, чтобы присмотреться.
Свет снова погас. Исчез водоворот тьмы. И Миллер ощутил, как во всем теле происходит не поддающаяся описанию перемена, многочисленные непостижимые процессы, которые продлились лишь один миг.
Потом все вернулось в норму, атомы расположились в прежнем порядке, и он снова стал таким, как прежде, – обычным человеком.
Это было жуткое ощущение. Миллер все еще не понимал, насколько он