руку, а правую положила на ручку двери, заранее приготовившись выходить.
– Спасибо Вам, Павел Андреевич! – проговорила она.
– Кушай на здоровье, – рассеяно ответил я девушке, соображая, как бы остановиться поближе ко входу в метро и помочь ей выбраться из машины. А то ей прыгать придётся, родит ещё раньше времени.
Вся правая полоса у входа в метро была занята автобусами и маршрутками, протискивающимися к нескольким остановкам, расположенным одна за другой. Автобус передо мной ждал своей очереди высадить у метро пассажиров. Я пристроился за ним в правой полосе. Загорелся красный, а я так и не успел проехать перекрёсток. Слева пошёл поток машин с поперечного направления, ждавших левый поворот. Справа несколько машин перестроились в левый ряд намереваясь объехать меня. И тут справа на крайнюю правую полосу откуда-то выскочило такси и понеслось прямо на нас, точнее, прямо на Светлану.
Мне некуда было деваться. Всё, что я смог – это рвануть налево и подставить такси задницу.
– Держись! – только успел закричать я. В мою дверь тут же влетела Газель, а в задницу такси. Раздалось несколько громких хлопков. Сработали подушки.
В глазах потемнело. Боли не было. Откуда-то издалека слышался женский истеричный визг. Прости меня, Светка! Я не хотел. Наступила тишина.
В полуобморочном состоянии я чувствовал, как кто-то бьёт меня по щекам. Отстаньте все. Я сплю.
Не знаю, сколько я был в отключке. Очнулся от того, что руке стало больно: кололи вену. Где-то рядом кто-то громко сказал:
– У нас остановка! Адреналин!
И я опять провалился в пустоту.
Святославль, февраль 1971 год. Река Славка.
Пришёл в себя я от обжигающего холода. Легкие раздирал жуткий кашель. Я просто захлебывался им. Меня охватил животный страх. Неужели скорая, что меня эвакуировала с места ДТП, в реку сорвалась? Я в ужасе открыл глаза.
Передо мной на коленях стоял мокрый молодой милиционер. Именно милиционер! Он был в шинели, с которой ручьем текла вода. Милиционер тяжело дыша сел, стянул с себя один сапог и вылил из него воду. Я лежал на боку тоже мокрый насквозь и никак не мог прокашляться. Было очень холодно. Я сел. Милиционер вылил воду из другого сапога и, больно ударив меня в плечо, агрессивно спросил:
– Какого чёрта ты прыгнул?! Совсем свихнулся?! Идиот!
Он обулся и встал. Я, наконец прокашлявшись, тоже встал и молча разглядывал этот сюр.
Мы стояли на берегу не очень широкой, но полноводной реки, замерзшей вдоль берегов. Чуть в стороне над нами высокий мост на бетонных опорах. На мосту с открытыми дверями стоял допотопный жёлто-синий милицейский уазик. К нам под мост бегом спускались с дороги люди. Первым бежал ещё один милиционер в допотопной шинели. Он был старше, выше и полнее того, что стоял рядом со мной.
– Живой! – констатировал он, подбегая к нам. Я разглядел у него погоны старшего сержанта. – Молодец, Николаев! Вытащил. Давайте бегом наверх в машину.