раздался громкий, хорошо поставленный строгий голос.
– Бабуля! – я прямо расчувствовался, когда её увидел. Как она вовремя. Я бросился к ней. – Контрольная в понедельник. Надо повторять. Они не отпускают.
Эльвира подошла к нам и поздоровалась со всеми одним кивком головы. Ну, царица.
– Демьян Герасимович. Может, можно юношу отпустить? – спросила она, широко улыбаясь. – Я за ним понаблюдаю. Чуть что, сразу к Вам.
– Эльвирочка Эдуардовна, – Демьян расплылся в такой же улыбке. – Под Вашу ответственность.
– Конечно, – согласилась бабушка, продолжая улыбаться.
Доктор пожал протянутую Эльвирой руку, и все разошлись кто куда по своим делам.
– Фууууу, – выдохнул я. Оказывается, я не дышал весь их разговор, – Ну, бабуля, ты даёшь. Спасибо.
– Иди в палату, – сказала мне Эльвира, и мы со Славкой поспешили подчиниться.
В палате мы ждали недолго. Бабушка принесла мою одежду и обувь. С пальто явно была беда: оно безбожно село после купания в реке, подкладка оказалась значительно больше основного материала. Вот тебе и натуральные шерстяные ткани. Эльвира держала его в руках, молча рассматривая, потом в сердцах бросила на пол. Понимая, что второе зимнее пальто у Пашки Ивлева вряд ли было, я неуверенно спросил:
– Может, дома есть какая-нибудь телогрейка моего размера?
– Поищем, – сказала бабуля каким-то слишком спокойным голосом. – Но я уже завтра за тобой приду. Посмотри, всё остальное подходит? Или тоже мало?
Я посмотрел первым делом ботинки в каком состоянии. Жёсткие ужас. Но носить можно. Брюки тоже сели: доходили только до середины щиколоток. Я посмотрел на бабулю, заметила ли она. Она кивнула головой, мол, вижу.
Шерстяные вязанные носки, вроде, растянулись. Рубашка и бельё были Х/Б-шные и не пострадали. На том мы и расстались. На прощание я обнял бабушку и чмокнул в щёчку.
– Маме привет, – осторожно сказал я. Удивляясь про себя, что она не пришла сегодня.
– Передам, – устало сказала бабуля и ушла. Вскоре ушел и Славка, перед этим высказав мне своё удивление. Точнее, он признался, что сегодня совсем с другой стороны увидел мою бабку.
Мы остались одни с Иваном. Он был подавлен. Я не стал к нему приставать с расспросами, чувствуя, что где – то серьёзно сгущаются тучи.
Только тут до меня дошло, что сегодня его невеста Вероника ни разу не зашла его навестить.
– Ужин! – раздался из коридора голос буфетчицы.
Из-за всех переживаний этого дня, у меня впервые аппетита совсем не было.
И, вообще, надоело: завтрак-обед-ужин, завтрак-обед-ужин, достало. Хочу на волю.
Вскоре в палату закатилась тележка, и на наших с Иваном тумбочках оказались миски с тушеной капустой и тефтельками, чай и коржик.
Мы с Иваном молча поужинали. И легли, думая каждый о своём. Я не заметил, как задремал.
Проснулся я от тихого разговора. У Ивана были гости. Они обсуждали какой-то неприятный вопрос. Я это понял по тому, что обычно сдержанный Иван безбожно матерился. Я стал прислушиваться.
– Да