Россия в глобальном конфликте XVIII века. Семилетняя война (1756−1763) и российское общество
неизвестна, но русские дипломаты и военные не заметили никакой активности австрийского двора в этом деле.
Французская дипломатия, несмотря на общее нежелание короля Людовика XV сближаться с Россией, в лице государственного секретаря по иностранным делам герцога де Шуазеля, стремилась заключить союз с Россией на послевоенные годы. Потерпев неудачу в планах заключения военно-политического союза с Россией, герцог де Шуазель совместно с российским канцлером графом М. И. Воронцовым подготовил к подписанию русско-французский торговый договор, который не был заключен из‐за смерти Елизаветы Петровны и прихода к власти в Петербурге императора Петра III.
Британия, всю войну поддерживавшая лояльные отношения с Россией, сохранявшая с ней взаимовыгодную торговлю, спокойно относилась к планам послевоенного расширения ее территорий.
Главной архивной находкой, касающейся российского участия в Семилетней войне, стало незаметное тонкое дело в фонде «Сношения России с Австрией». Это была переписка русского двора с назначенными на послевоенный мирный конгресс в Аугсбурге в 1761 г. российскими представителями графами Г. К. Кейзерлингом и И. Г. Чернышевым. Эта переписка, вероятно в силу ее кажущейся незначительности (сам конгресс так и не состоялся), осталась вне внимания даже такого дотошного историка, как С. М. Соловьев. В последующее время документы так и не стали предметом исследования историков.
Находящаяся в этом деле инструкция дипломатам о русских позициях на созывающемся конгрессе вообще опровергает прежние представления о том, что Елизавета Петровна отказалась от планов присоединения Восточной Пруссии. Эта точка зрения основывалась на донесениях французских дипломатов более раннего времени, когда российские власти действительно заявили о таком отказе.
Однако итоговая инструкция русским дипломатам предписывает им не начинать переговоры, если их иностранные коллеги не согласятся поставить вопрос о передаче России Восточной Пруссии. Если же на обсуждении вопроса передачи этой территории русские дипломаты столкнутся с общим противодействием европейских стран, то они могли и отказаться от территории в обмен на прусские репарации. Как уже было сказано, этот конгресс так и не был созван, но тем не менее документы раскрывают новые обстоятельства российских планов в Семилетней войне и в принятии Россией новой роли в послевоенной Европе.
Дипломатическая переписка, несмотря на свой официальный характер, тем не менее показывает нам и личное отношение российских дипломатов к изменению международных отношений, называемому «дипломатической революцией», и к самой Семилетней войне.
Например, посланник в Дании барон Корф и посланник в Швеции Никита Панин в своих донесениях высказались против сближения России с Францией. И Корф, и Панин в свое время работали в Швеции и постоянно боролись там с профранцузской шведской «партией», прозванной «шляпы», и с французской дипломатией