Ларин – её новоиспеченный муж, грубовато обнимая её миниатюрную фигурку и глазами хладнокровного убийцы осматривая тех, кто приближался к этой женщине.
Вспыхнувшие воспоминания настолько сильно взволновали девочку, что уже через несколько минут ей сделалось дурно. Хватая ртом воздух, она с ужасом узнавала в этих симптомах удушающие приступы, которым была подвержена с двух до пяти лет. Несмотря на то, что последний подобный приступ происходил с ней много лет назад, она незамедлительно вспомнила всё, что ему сопутствует.
Будучи восприимчивым и сверхчувствительным ребенком, при любом незначительном расстройстве начиная горько плакать, она не могла остановиться, доходя до жуткой истерики, непроизвольно набирающей силу. В запале рыданий и всхлипов крохотная девочка буквально переставала дышать и замирала в ожидании того, чем закончится это удушье. Некоторое время она могла просто лежать в беззвучных конвульсиях и синеть, в то время, как Мария или сестра беспомощно склонялись над её замершим телом, не испытывая ничего, кроме леденящего ужаса. Когда же эта мука, наконец, прекращалась, и она совершала слабый долгожданный вдох, её страдальческое личико приобретало прежний цвет, и она, жутко уставшая от немой борьбы, буквально растворялась в руках матери и какое-то время лежала неподвижно. В связи с подобными эмоциональными припадками в семье были предприняты все меры, чтобы не провоцировать в ней отрицательные эмоции и сильные переживания. Но и это не стало выходом из сложившейся ситуации. Веселясь и заливаясь громким смехом, всё повторялось. Перед глазами темнело, неизбежно появлялось головокружение, и Алекса, вновь теряя самообладание, попадала в руки удушающему монстру. Её неукротимый в силу возраста темперамент, заключённый в хрупком теле, всё больше проявлялся в двух крайностях – отчаянном плаче и оглушительном хохоте. С возрастом столь ярко выраженные эмоциональные всплески и приступы исчезли, оставив после себя резкую переменчивость в настроении.
Теперь же после прочтения статьи и полного непонимания, когда у её матери вспыхнула раздутая до внимания корреспондентов любовь к этому человеку, она была на грани. Учащённый пульс, холодный лоб, затруднённое дыхание и непреодолимое желание разрыдаться. И если бы через пару минут всё это не закончилось, она бы подумала, что прошлый недуг вновь овладел ею. Придя в себя, она швырнула газету на одну из полок и покинула барную стойку, терзаясь дурными предчувствиями. Повесив на дверь самодельную табличку «Вход строго запрещён», она закрылась в детской и просидела там до самого вечера.
За два месяца до этого…
Алекса находилась за высокими арочными дверями, через которые, несмотря на их тончайшее матовое стекло, не проникал ни один посторонний звук. Здесь, в этой просторной, светлой спальне с туалетным столиком у окна и широким балдахином ощущался особый уют. Когда хрупкая нервная система и богатое воображение мешали ей уснуть, и она неизбежно