был «в гражданке» – именно нашему блоку можно было не носить форму.
– Привет! А где Артём?
– Засыпает. Завтра очередная контрольная – сам решил пораньше лечь.
Мы непроизвольно перешли на шёпот. Раздевшись в прихожей, я прошёл на кухню и выключил большой свет. Остались только огоньки над плитой.
– Устаю от мониторов. Подумать толком некогда.
– Что тебе положить? Вот, выбирай, – она подошла к плите и показала на набор кастрюль-сковородок.
– Нет, спасибо! Не хочу есть. Замотался.
– Ну хотя бы кисель!
– О, такое буду, конечно.
Лия налила (или с киселём стоит говорить, наверное, наложила) кружку киселя неопределённого цвета и села напротив.
Я встал и сделал то же самое для неё.
– О, скоро для готовки будет не хватать поверхностей, – комплимент вышел двусмысленным, но я сразу спохватился: – Да, извини за армейский юмор.
– Да норм. Живи пока! – она покрутила в руках столовый нож.
Дом был в стороне от трассы, но шум беспрерывно проникал в квартиру в любое время суток. Большой город надрывал мышцы в обозначении себя в мировом и даже космическом пространстве. Я закрыл шторы – хотя бы от постороннего света.
– Что там у вас?
– В борьбе… – ответил я дежурно на дежурный вопрос.
– Генерала дадут?
– Нет. Там над нашим есть ещё теневой генерал. Ходит у себя в тайном офисе в носках или даже босиком…
В имеющихся обстоятельствах мне самому никакого повышения не хотелось: нервов у меня не хватит.
– …по полу?
– Нет, у него мощный ворсистый ковёр по всей площади. В общем-то, понятно – работа нервная. И на генерала совсем не похож: ходит в майке, патлатый, небритый. А форма висит в дальнем углу, наверное, ни разу не надетая. А так, кстати, в общении приятный и понятный человек.
Я долго не хотел рассказывать жене этих секретов, но совсем сдерживаться было невозможно. И такие частные впечатления вроде как не секрет. На прошлой неделе я действительно побывал у куратора. Это слово наиболее точно отражало пропозиции и функции этого человека. Мы были ровесники – только у А. Д. было намного больше седины. Кабинет был затенён – хотя окна смотрели на юг. Двойные плотные шторы не позволяли солнцу побеспокоить начальство. «Это Иерусалим!» – вместо приветствия сказал в начале рабочей беседы человек, кивая на развешанные по стенам большие, красивые и светлые фотоработы. «Фото – мои». Я только кивнул.
– А у Кондратенко беда. Половина родни здесь, половина – там. Полный раздрай. Все – на успокоительных, – Лия сказала это о друзьях семьи, живущих в соседнем доме.
С мужем мы были сослуживцами, а наши супруги сошлись по возрасту и схожим интересам (конечно, у них было неявное семейное соревнование).
– Да Василий на службе вполне в тонусе…
– Даже непонятно, чем можно помочь. Света сказала, что муж уже несколько раз говорил насчет повеситься. И повторяет всё чаще, –