к сионизму‚ побуждающему евреев к эмиграции, а также содержались обещания материальной и политической поддержки этого начинания. Эти слова так и остались словами. В активе у Герцля была только предложение британского правительства, которое соглашалось предоставить евреям территорию в своем восточноафриканском протекторате Уганда. Это предложение обсуждалось на третьем сионистском конгрессе, состоявшемся все в том же Базеле в августе 1899 года, вскоре после встречи Герцля с Плеве, и чуть было не привело к расколу сионистского движения. Большинство сионистов не воспринимали Уганду даже в качестве временного, промежуточного варианта. Они соглашались переселяться в Эрец Исраэль и никуда больше. Однако находились и такие, кто «предпочитал сионизм без Сиона Сиону без сионизма».[20] Точка в споре была поставлена в 1905 году, уже после смерти Герцля, на седьмом сионистском конгрессе, делегаты которого однозначно высказались в пользу Эрец Исраэль, а все прочие проекты переселения объявили противоречащими принципам сионизма.
«Невозможно представить себе ничего более печального, чем настроение колонистов…»
До начала Первой мировой войны главной задачей Всемирной сионистской организации стало распространение и упрочение своего влияния. К 1914 году в ней состояли уже около ста тридцати тысяч человек. Важное значение имело создание политических еврейских партий, таких, например, как Бунд (Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России), который совмещал классовую борьбу с борьбой за права евреев. К сожалению, сионисты не смогли найти общего языка с Бундом и вообще всеми еврейскими социал-демократами. Но сам факт прихода евреев в политику был важнее согласия (в конце концов, перед лицом очередной опасности евреи всегда объединялись).
Сионистское движение находилось на подъеме, а в Палестине положение было удручающим. К месту можно вспомнить притчу о невесте, которая «всем была хороша – и красива, и добра, и умна, и богата, только вот болела от Песаха до Пурима»[21]. Отец еврейской социологии и один из лидеров ишува Артур Руппин[22] описывал свои впечатления от Палестины 1907 года: «Невозможно представить себе ничего более печального, чем настроение колонистов, которое наблюдается повсеместно… Старшее поколение, измученное и ожесточенное двадцатью пятью годами тяжелого труда, не питало ни малейшей надежды на будущее и не испытывало ни малейшей радости от настоящего. Младшее поколение, получившее образование во французских школах, мечтало только об одном – оставить сельское хозяйство, которое не смогло обеспечить их родителям достойного существования, и найти себе занятие получше где-то на стороне».
Артур Руппин
Ситуация с переселением напоминала историю еврейского народа, в которой много раз дела шли так плохо, что хуже, казалось, и некуда, но потом положение каким-то чудесным образом выправлялось. Как говорится, «и повесили Амана на дереве, которое он приготовил для Мордехая»