в месяц, – Бог растягивал слова, точно забывая, чем они заканчиваются, – ты будешь…
– Но ведь месяц еще не прошел.
– Ты скажи моей любезной, что за Родину я пал!! – подскочил на ноги один из собравшихся.
Я опасливо оглянулся, но тут же успокоился. Глаза у человека были закрыты, и находился он явно в трансе. Проговорив строки из песни, бедняга и правда пал. Только не за Родину, а просто и незатейливо, без лишнего пафоса, лицом на стол. Отряд потери бойца не заметил и продолжал тянуть песню.
– Это понятно, но месяца еще не прошло!
– Ты ни разу еще не почитал своего Бога, – при этих словах нетрезвый сын Отца ткнул себя пальцем в грудь, словно в таверне была куча его братьев и сестер и можно было ошибиться, – поэтому первый день я назначил сам. Ибо нечего…
– Чего «нечего»?
– Бросать своего Господина здесь, – скривился он.
– Так ты мне типа отомстил? Ну ты… – я еле сдерживался, чтобы не наговорить приятностей, – а чего, сам смыться по-тихому не мог?
– Мог, – согласился Лок, – но эти люди, э… нуждаются во мне.
– Ах ты морда тщеславная, – выругался я, – ведь сам прешься от того, что тебя здесь возводят в абсолют. Так этого мало, еще и мне свинью подложил!
– Ты мой жрец, – палец с груди Лока переместился на мою.
– Да помню. Но ничего, вот скоро Глостер приедет – отрыгнется тебе жеванной морковкой.
– Глостер? Гном?
– Гном. Ты же не расист.
Лок отрицательно покачал головой.
– Ладно, у меня один вопрос. Что мне можно делать, а чего нельзя?
– Ничего нельзя делать, – Бог строго помахал пальцем перед моим носом. Его фаланга начала меня раздражать, хотелось оторвать ее с корнем.
– Это я понял: бегать, животинку всякую убивать, торговать – ничего нельзя. Только лежать.
Лок довольно кивнул и потянулся, явно вспоминая о чем-то своем.
– Ну а есть можно?
– Если только ты сам не будешь готовить. И нельзя торопиться, надо есть медленно, лениво.
– Хорошо, а ходить?
– Конечно. Но не следовать по делам, а лишь прогуливаться.
– Ну хоть так. Андрей, спасибо, ставь меня на пол. Ну, тогда до скорого, я спать пошел, – я махнул рукой Локу.
– Хороший выбор. В былые времена я мог спать по шестнадцать часов в день, – кивнул Бог, но тут же встрепенулся. – Погоди, ты оставишь меня здесь?
– А что не так? Я думал, тебе нравятся новые почитатели.
– Они немного странные. Обычно к Перворожденным относятся с пиететом, – последнее слово хмельное высшее существо выговорило с трудом, – а эти называют «брат» и хлопают по плечу.
– Я бы с радостью что-нибудь предпринял, но мне нельзя, – я попытался изобразить на лице всю скорбь еврейского народа, на которую был способен. Марк свидетель, получилось у меня неплохо. – Привыкай к новой пастве. Как только я вернусь с турнира, начнем переводить протестантов в католики.
– Что?
– Не