на белый гроб Вашей жены. Ваш черный костюм, словно тяжелые доспехи, тянул вас к земле – Вы сгорбились, как старик, выглядели на девяносто восемь вместо своих семидесяти восьми. Вам никак не удавалось восстановить дыхание, и потому Вы не могли ничего сказать, а тем более объявить прощание завершенным. Никто не знал, что делать, потому что среди нас не было священника или раввина, который бы взял течение событий в свои руки, а Вы не принимали помощи ни от кого из собравшихся. Вы махали на людей руками и даже иногда буквально отталкивали их от себя. Потом Вы начали повторять: «Церемония окончена. Идите домой. Оставьте меня в покое». Все неуверенно переминались, но наконец Робин Уизерс – городская библиотекарша, чей муж Стив тоже погиб, – коснулась гроба, перекрестилась, поцеловала Вас в щеку и с достоинством удалилась. Это Вас, казалось, немного успокоило. Тогда все последовали ее примеру, включая меня и Джилл – мы были последними.
Но когда мы уже подходили к пикапу Джилл, я обернулся и увидел, что Вы все еще плакали, теперь уже в одиночестве, если не считать двух мужчин чуть поодаль, в синих комбинезонах, черных перчатках и вязаных шапочках. Они курили рядом со своим экскаватором и смотрели на Вас мертвыми глазами.
Джилл попыталась меня остановить, но я вырвался и побежал к Вам. Вы так бурно рыдали, что я испугался за Вашу жизнь, но я все же рассказал Вам и о том, что у Дарси теперь есть крыла, и как я лично видел Леандру и всех остальных поднимающимися ввысь из безжизненных луж крови, тогда в кинотеатре «Мажестик». Я описал для Вас их совместное вознесение к небесам. Их белоснежные перья, мерцающие подобно опалам. Мерное биение крыл. Достоинство, великолепие, вознаграждение.
Не знаю, что из этого Вы тогда смогли расслышать. Я с радостью предоставлю Вам более подробный отчет, как только мы возобновим встречи по вечерам в пятницу, чему, собственно, и должно служить настоящее послание. Я полностью готов к Вашим вопросам.
Я скучаю по вытертому кожаному креслу и Вашим большим очкам в черной оправе. Я скучаю по рощице лофоцереусов на окне и по «фаллической силе», которую эти причудливые растения нам сообщали. Я скучаю по Вашим глубоким морщинам – они всегда придавали мне уверенность, потому что казались заслуженными тяжелым трудом, высеченными накопленной мудростью. Но больше всего я скучаю по той целительной энергии, что так естественно протекала между нами.
Бобби, наш полицейский, сказал, что мне запрещается теперь стучать к Вам в дверь, и я перестал, как Вы, надеюсь, заметили. Но Личность требует, чтобы я продолжал свои попытки тем или иным способом до Вас достучаться. Она, Личность, утверждает, что это жизненно важно – что от этого может в самом деле зависеть Ваша жизнь. Дарси предложила написать письмо, в качестве безопасного компромисса: «От письма не может быть никакого вреда. Слова на бумаге не могут ранить. Если для Карла они окажутся слишком сложными, то он сможет просто вернуть листок в конверт и отложить его на более позднее время». Она также сказала, что я пишу очень разумные