живет в нашем духе благодаря независимости моральных фундаментальных истин; только в силу этого идеи получают свое значение.
В соответствии с этой связью идей Кант с непревзойденной ясностью, порядком и полнотой расположил учения «Критики чистого разума» и «Практического разума». Затем он дополнил полный обзор всего философского знания в «Критике способности суждения» учениями об объективной целенаправленности вещей, о которой мы отчасти судим в эстетических представлениях о прекрасном и возвышенном, отчасти логически познаем в представлениях о естественных целях, которым подчинены природные явления.
Но как бы полно ни были рассмотрены в этих работах все философские задачи, как бы прекрасно ни были расположены доктрины, они все же дают каждому из нас после их изучения, помимо уверенности в очень богатых учениях, ощущение недостатка, как будто не хватает еще правильного центра доктрины, в который должны сходиться все ее нити и в который они должны завязываться. Этот недостаток, вероятно, связан с тем, что Кант не полностью включил в круг своих исследований две науки, в которых, очевидно, содержатся действительные основы одного и того же. Я имею в виду логику и психологию.
В основе всей «Критики чистого разума» лежит руководящий принцип форм суждения и умозаключения, но это лишь особые объекты логики. Только обзор всей логической задачи может дать нам полное представление о них.
Более того, темными частями учения в «Критике чистого разума» являются те, где говорится о чувстве, сознании, апперцепции, воображении, познании и рассудке в их отношениях друг к другу. Очевидно, что речь идет только о частях теории познавательной способности, но всей задачи такой теории не ставится. Точно так же в «Критике практического разума» доктрины желания, вожделения и воли предстают без желаемой полноты. Наконец, во введении к «Критике способности суждения» мы получаем краткий обзор всех способностей нашего ума, но вместе с ним лишь проблеск задачи психической антропологии без ее выполнения.
Это побудило меня в «Критике разума» распространить исследования в равной степени на логику и метафизику и представить все это как философскую антропологию. Изменившаяся точка зрения потребовала существенно изменить расположение целого.
Хотя «Критика чистого и практического разума» Канта восхитительно связана друг с другом и представляет руководящие принципы открытия категорий и идей, автономии и независимости моральных убеждений и единственной практической обоснованности философии религии, для «Критики разума» наряду с этим фактическим доказательством оставалась еще одна главная задача: утверждение прав разума на эти философские прозрения и обоснование их истинности.
Для этой цели, однако, проект Канта оставался несовершенным именно по тем двум причинам, что он не провел ни полного логического, ни психологического