не помешал. Кстати о посуде, она тут имеется?
Я осмотрелась. Какая-то посуда жила на подоконнике: несколько тарелок, кастрюлька, пара бокалов, ложки-вилки-нож торчат букетом в пол-литровой банке. Так, а в холодильнике что?
Холодильник, допотопный ЗИЛ, зарычал мотором, то ли приветствуя, то ли отгоняя. Его белая дверь с массивной ручкой скрывала пустые недра с ледяной бородой, наросшей из морозильника, и килькой в томате, усохшей в консервной банке. Судя по степени усохлости, бынку вскрывали в незапамятные времена. Не исключено, что ещё при жизни папаши-хозяина. М-да, может быть, с этого и начать? С мытья холодильника? Только как воду набирать? Может быть, в ванной, в ведёрко? Ведёрко в ванной есть?
Ведёрка в ванной не было. Зато были два плоских тазика и горка грязной посуды: кастрюля, сковородка и несколько тарелок. Они стояли на реечной подставке, положенной поперёк ванны. И, судя по всему, стояли давно: пригоревшая картошка в сковородке покрылась чёрной пушистой плесенью, остатки кетчупа в тарелках присохли намертво.
– Знаешь что, Серёга, а вот это уже свинство, – возмутилась я вслух и пообещала себе, что за уборку квартиры слуплю с него дополнительно. А то, ишь, устроился. Развёл тут грязь и рад, что нашлась желающая в ней копаться!
Я открыла кран с горячей водой – о, смеситель исправный, хорошо! – и стала наблюдать, как съёживается, намокая, чёрная пушистость в сковородке.
М-да, при другом раскладе ноги бы моей в этой помойке не было, ни на минутку бы не задержалась! А тут выбирать не приходится – либо остаюсь в этой, с позволения сказать, квартире, либо продолжаю делить быт с бригадой чувашей из Саранска. Либо возвращаюсь к маме в Челябинск. Хотя там Углов, и это тоже не вариант.
Интересно, чем же я так Бога прогневила, что он мне сплошь проверки на вшивость устраивает? Или это Углов там ярится, а у меня тут в Москве всё через пень-колоду идёт? Стоило вспомнить Углова, как я будто увидела его чёрные от злости глаза и снова услышала слова, которые он в тот раз говорил. Говорил, будто камни в меня швырял: «Ты без меня никто. Ты ведь – полное ничтожество. Единственное, на что ты сгодишься в этой своей Москве, так это мыть подъезды и убирать помойки. С твоей внешностью и убогими способностями тебя даже в приличные проститутки не возьмут! Если только в шлюхи привокзальные». Я, конечно же, хвост задрала пистолетом, – мол, не обольщайся дорогой, иди в задницу, я не пропаду. А вот теперь, когда всё так странно закрутилось, нет, нет, да и вспомниться его рожа перекошенная. Будто накаркал, паразит.
Я прикрутила кран и оставила сковородку откисать. Чайку попить, что ли? Вроде бы, на подоконнике коробка стояла с чайными пакетиками, а на плите – чайник закопчённый… Чайник оказался не только в копоти, но и в жирном кухонном налёте. Пришлось отдраивать по-быстрому мелкой солью, и лишь потом ставить на огонь. Зато найденный на подоконнике бокал оказался чистым. Правда, слегка щербатым, но это так, мелочи.