вопрос часто обсуждается в среде прогрессивного «левого крыла». Конечно, меня это тоже беспокоит. Что унаследуют мой сын и мои внуки? Если честно, я никогда не понимал, почему этот вопрос может помешать завести ребенка вообще. Хотя, конечно, лучше не заводить слишком много детей. Но, знаешь, у нас в стране и без того низкая рождаемость. Несколько поколений назад в семьях было пять, шесть и даже десять детей. Если верить отделу статистики Нидерландов, то прироста населения не было бы как такового, если б не мигранты. Но глобальное потепление не может не вызывать беспокойство за будущее следующих поколений. Вопрос экологии в целом довольно серьезен и требует мыслить в перспективе. То есть вложения в возобновляемые источники энергии имеют смысл только в свете весьма отдаленного будущего. Если человечество не производит потомство, то о чем беспокоиться? Кстати, это обсуждалось во время концерта Ника Кейва[3], на который я ходил еще до пандемии. В ходе этого тура он исполнял какие-то из своих песен на пианино и отвечал на вопросы фанатов. Там была девушка, которая сказала, что сомневается, стоит ли ей заводить ребенка из-за изменений климата. Ник Кейв ответил, что это очень мрачная и разрушительная позиция. «Для меня дети и есть олицетворение надежды», – сказал он тогда помимо прочего. А на мой взгляд, ключ к решению проблемы лежит в сфере радикально новых методов потребления. Сознательное потребление, принцип «слова и дела» со стороны политиков могли бы изменить ситуацию.
Алекс не только вокалист, но и автор текстов песен во всех своих группах. Его новый статус косвенно повлиял и на его выбор тем для лирики. Он, впрочем, добавляет, что он не занимается чрезвычайной самоцензурой в связи с тем, что он отец, и Дэвид однажды может задать ему неудобный вопрос.
Для меня мат в песнях сигнализирует об их низком художественном уровне. Это не значит, что я считаю себя феноменальным поэтом только потому, что не использую нецензурные слова. Как ты знаешь, в своих текстах я касаюсь противоречивых социальных и политических тем, а также философских и даже мифологических сюжетов. Я не считаю, что мне нужна самоцензура из-за того, что я отец. К тому моменту, как Дэвид будет способен понимать мои тексты, я думаю, что мы будем спокойно обсуждать сложные вопросы. И еще, знаешь, мои тексты – это продукт своего времени. Когда Дэвид вырастет, может оказаться, что я был не прав, и он, возможно, докажет это.
Первый месяц после рождения Дэвида молодая семья провела как в вакуумном пузыре – вне времени и пространства. Минимум сна и абсолютный хаос отметили этот период своей печатью. Малыш с легкостью перевернул все с ног на голову в жизнях двух взрослых людей, и уже ничто не могло быть как прежде.
Естественно, я часто размышлял о том, куда подевалось все свободное время, о свободе перемещения и так далее. Но вот он просто здесь с нами… это совершенно другое дело, с этим надо справиться. А что до баланса между работой и семьей, у меня были смешанные чувства. Из-за этого «пузыря», нарушения режима сна