Наш училоид по русэйшену.
– Кошмар какой-то…
– Я и говорю – жуть!
– Учитель по русскому?
– Так скучно. Лучше «училоид по русэйшену Ник Ник».
– Ну ладно. Приведи мне пример, чтоб я понял.
– Ща, колбасы еще принесу. Вам надо, мистер Вова?
– Нет, спасибо, Глашенька.
– Ну что ж, мистер Вова, вы сделали свой выбор!.. Я ща.
«Ща» наступило через пятнадцать минут. Видно, Глаша там что-то еще захряпала.
– Вы знаете, мистер Вова, что есть такой писатель – Толстый? – спросила меня Глаша с докторской наперевес.
– Не Толстый, а Толстой.
– О’кей. Толстый-Толстой написал книгу. Ник Ник нам показывал эту книгу. Она очень толстая. Вся в писателя. Эта книга называется «Война и мир». Так вот, мистер Вова, «война» и «мир» – Антоны. Вроде кошки с собакой.
– А-а-а!.. Антонимы!
– Да. Но так скучно. Лучше – Антоны. У нас в классе есть Антон. Полный придурок. Сопли собственные ест.
В это время в комнату заглянула Даша.
– Ну как, занимаетесь? – улыбнулась Даша.
– Занимаемся, – растерянно улыбнулся я.
– Мам, принеси яблоко, жуть есть хочу, – улыбнулась Глаша.
– Глаш, а где «пожалуйста»?
– Мам, ну ты без «пожалуйста» прям как машина без бензина.
Через минуту Глаша, жуя яблоко, говорила:
– Я эти Антоны ваще не поняла. «Мама» и «папа» – это Антоны? А, мистер Вова?
Я был в полной растерянности.
– Не дай Бог… Понимаешь, Глаш, антонимы – это слова противоположные по смыслу. Вот, например: «далеко». Какой у него антоним?
– «Близко».
– Очень хорошо. Другой пример: «умный». Какой антоним?
– Антон.
– Какой Антон?
– Из нашего класса. Придурок, который сопли…
– Глашенька, пожалуйста, дорогая, напрягись… «Умный»?..
– «Глупый».
– Замечательно. Теперь понимаешь?
– Жуть!
– Но не все слова, Глашенька, имеют антонимы.
– Как это?
– А так. Есть, к примеру, слово … ну… «кухня». Разве есть у слова «кухня» антоним? Подумай хорошо, Глашенька.
Глаша по своему обыкновению ужаснулась, потом задумалась, философски созерцая огрызок яблока. После некоторого колебания слопала огрызок вместе с костями и ответила:
– Есть.
– Какой?
– «Туалет».
Теперь уже задумался я, философски созерцая ручку. В моей голове табунами стремительно пронеслись какие-то загадочные словесные лошади: «семантические подтексты», «сопутствующие коннотации» и тому подобная филологическая чушь.
Но мои бесплодные раздумья прервала Глаша:
– Мистер Вова, я три минуты отдохну?
– Хорошо, Глашенька, отдохни.
Глаша тут же завернулась в одеяло и стала более чем энергично ползать по комнате. Она ползала долго, дольше, чем три минуты, потом она спросила:
– А вы знаете, кто я на самом деле, мистер Вова?
– Кто, Глаш? – спросил я почти безнадежно.
– Я – казахский червяк.
Тут я в очередной раз впал в ступор.