ласкает олениху, по холке гладя головой. Клубком сплелись на солнце змеи. Прекрасный лебедь ходит гусаком, своими крыльями играя, радует гусыню, кричит, танцует и зовет ее. Рычит медведь, ступая косолапо, и мед несет избраннице своей.
За всем за этим наблюдая, Изида изменилась. По ночам томилась и скучала о любимом, сны снились ей, как он ласкал ее. И соловей в той чаще поселился, и по ночам избранице своей пел о любви.
Томилось сердце у Изиды. Однажды ночью не могла уснуть, лежала, звездным небом любовалась. И вдруг заметила, что Тутмос не заснул и тоже взгляд его направлен в небо.
– О чем ты думаешь, и что увидел в небе? – она спросила.
– Я слушаю, как страстно выводит трели соловей! – ответил он, помедлив. – Хотел бы я тебе спеть о своей любви, как он поет любимой.
– А ты не спой, а расскажи мне о своей любви.
– Люблю тебя! И солнца краше ты! Люблю тебя! Ты всех милей. Нежней! Люблю тебя! Мечтаю о тебе! Хочу по жизни плыть с одной тобой. Так сильно я люблю! Тебя люблю!
– И я люблю тебя, и о тебе мечтаю. Хочу тебе родить прекрасное дитя!
Он потянулся к ней, она к нему прижалась. В объятиях его кружилась голова. Он с нею нежен был, она ему поддалась. Весь лес запел и зашумел. Луна за тучку забежала. Смолк соловей, утихло всё в лесу и замолчало, нарушил тишину её прекрасный стон…
Любовь и счастье наполняло тишину, весь лес примолк – любовь по лесу пробежала…
Взыграла самость у мужчин
Прошло немало дней в любви и счастье. И как-то Тутмос и Изида сидели на полянке и говорили про людей.
– Ты говоришь, что люди глухи, они не видят ничего, что было и что будет, не знают ничего?
– Да, раньше было так, что видели всё люди, и знали всё, и говорили молча меж собой, без слов.
– А что ж теперь случилось? Они слепы и глухи отчего?
– Они от бога отказались, ушли, решили сами жить, по своему уму.
– Не понимаю. Если ум, душа и тело есть, в содружестве живут они и счастье, то видят всё они и знают свой дальнейший путь и доверяют Богу.
– Они от Бога отказались, сказали, что и сами смогут решить все о себе, и поступать, как хочется ему, не будут больше, а сами все решат. И я хочу от бога отказаться. Сказал мне жрец, что я могу просить его о том.
– Кого просить? Жреца?
– Нет, Бога!
– Да ты с ума сошел! От Бога отказаться! А кто тебе поможет, если ты все сделаешь не так, кого ты спросишь?
– А я и сам решу, как сделать лучше мне!
– Ты, как они, лишишься слуха и видеть перестанешь, что будет в будущем, что было и прошло.
– Зачем все это мне – о прошлом видеть, мне главное – решать, как поступать сейчас.
– Но ведь без прошлого, без мысли человеческой – людской нам будущего не построить!
– Что люди мне, я сам себе глава!
– Но Бог не сможет тебе помочь ничем, коль от него отказываешься ты, – она ему сказала.
И молвил он в ответ: – А мне и помощь