над ней лицо Коварда:
– Кха! – Сплюнула кровь. – Скажи мне как ты напишешь об этом? Не смей дохнуть вот так… – В её глазах читалась надежда.
Слезы потекли по щекам Тавкрафта, он тихо сказал:
– Это. Просто. Неописуемо. – Он выглядел жалко. Слезы ручьем текли из его глаз. Брюнетка забилась в агонии, начав ржать будто лошадь. Вынув из своего живота нож, она поднесла его к горлу.
– Ты лучший, ТВАРЬ! КАК ЖЕ, СУКА, ТЫ ОПИШЕШЬ ЭТО? – Она провела ножом по своей глотке как по маслу, темно-красная кровь быстро залила её лицо.
– Ты неописуема, алкоголичка неприметная. – Сказал Ковард, затем отбросил в сторону бездыханное тело и поднялся. Он отряхнул свой костюм от пыли, достал из внутреннего кармана пиджака белый платок и окрасил его в красный оттенок, протерев свое лицо.
Видя эту картину, бармен не выдержал, сделал несколько глотков из первой попавшейся бутылки, перезарядил ружьё и прыгнул через стойку. Резня в баре превратилась в акт массового самоубийства. Люди брали в руки осколки и горлышки бутылок, а после этого проводили острыми краями по своим же глоткам.
Ничего не подозревающий писатель, уже продвигающийся к выходу, обернулся и увидел идущего на него озлобленного бармена. Убрав кровавый платок обратно в пиджак, Ковард поднял руку вверх:
– Отлично! А вот и вы… – Не успел он договорить как вновь повалился на пол. Бармен прострелил ему колено, Ковард закричал.
– Уебок, вот что: твоя литература говно ебаное. У тебя есть шанс отыграться на том свете, для этого попробуй описать вот это. Лови НЕОПИСУЕМЫЙ СВИНЕЦ В СВОЙ ЕБАЛЬНИК! – Прицелившись прямо в голову Тавкрафту, бармен спустил курок, отправив писателя на тот свет. – Мой бар лучший. – Сказал он, поднеся дуло ружья к своему подбородку.
Выстрел.
В баре воцарилась гробовая тишина, он был полон трупов.
И тут с самого дальнего столика со скрипом поднялся жирный мужчина. На нем висела заблеванная белая майка, уложенные назад сальные волосы и рой мошек, кружащий вокруг его толстой рожи. Но даже так он был единственным целым человеком в «HOLY HOLE». Он поднял свою громадную жирную руку, широко улыбнулся, показав черные гнилые зубы, оглядел весь зал и с гордостью произнес:
– Я никогда не читал книжек.
Дальше действовать будем мы
Движок чёрной 21-й Волги ревел и гудел, набирая обороты. Из выхлопной трубы валил черный дым, а стеклоочистители неустанно сметали с лобового стекла мелкий снег, медленно скользящий с неба серого ноября.
Салон машины был наполнен сигаретным дымом, из магнитолы звучала группа «Кино», а серьезные лица двух пассажиров и водителя сквозили суровостью присущей людям, жившим в холодных 2000-ых.
С заднего сиденья донёсся низкий грубый голос:
– Тём, подай из бардачка газировку.
Сидящий за рулём белобрысый мужчина посмотрел в зеркало заднего вида прямо в глаза сказавшему:
– Дань, мне сейчас точно не до этого, слежу за