у другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.
Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
© Р. Декабрев, 2023
© ООО «Альпина нон-фикшн», 2023
Да, сегодня он, должно быть, существует как мертвец, но, быть может, однажды, в старости он вспомнит, насколько не только лучше, но и правдивее мечтать о Бордо, чем в Бордо высаживаться.
Сегодня меня обследовал патологоанатом. Я отчётливо помню, как скальпель проникал в мой висцеральный жир, о существовании которого до этого момента я не догадывался. Не догадывался я и о шишковидной железе, стремечке и даже о селезёнке. Вообще, до соприкосновения лезвия с той или иной частью моего тела, я не задумывался о её наличии и свойствах, принимая бытийность органов как нечто само собой разумеющееся.
– Начнём, наверное, с коленей.
Безумие: приходится пробираться вдоль какого-то низкого деревянного забора, местами прямо по голой земле, и каждый камень ощущается ими – коленями, а по лицу то и дело скользят паутины. Я говорю «безумие», негодую из-за неудобного положения и грязи под ногтями, но стоит признать, что в целом происходящее вполне вписывается в концепцию человеческой жизни. Чему же тогда я удивлён больше? Тому, что я в строгом пальто ползу обходными путями по чужому саду? Или тому, что в дом отца негодницы (а она живёт с отцом) вдруг заявилась мать, но вместо того, чтобы представить меня ей, лицом к лицу, отрекомендовать, что соответствовало бы моему статусу и всем нормам приличия, эта наглая девчонка вытолкала меня через чёрный ход в сад и, указав на старую калитку, заперла за мной дверь. И что же я? Я послушно пополз. Сначала мимо слив, потом мимо аронии, скромно зовущейся черноплодкой, затем под руку подвернулся один-единственный кустик малины, овитый белым вьюнком. И ведь я полз так ловко, будто всю сознательную жизнь только и делал, что влачил своё туловище от одного куста к другому на чужих участках – пристыженный, но не пойманный.
Но теперь, с высоты моего нынешнего положения, я отчётливо вижу, что именно так и прошла моя жизнь. Скальпель аккуратно поддевает латеральный мениск левого колена, хладнокровно констатируя небольшой разрыв, отделяет хрящ от эпифиза берцовой кости, и он исчезает навсегда.
Я определённо видел эту картину раньше, даже листва пожухлая застревает между пальцев точно так же – всё скопировано и восстановлено вплоть до мельчайших деталей. Я будто бы снова ползу по огородам на окраине провинциальной столицы. Я не знаю, сколько мне лет, в то время задумываться об этом было ни к чему – я, как и всякий сорванец с пригорода, прекрасно ориентировался на местности и без зарубок, впрочем, в этом плане тоже изменилось немного. Каждый отрезок времени суть этап одной большой игры, и её правила требуют, чтобы я сначала прятался, а потом догонял, а иногда и то и другое сразу. Сейчас – на столе патологоанатома – далеко мне уже не уползти; тёмная фигура вырастает надо мной под солнцем операционного светильника, она молчит, я поднимаюсь, принимая поражение с достоинством, и не пытаюсь его оспорить. Она всех отыскала (всего нас четверо, все – мальчишки, младше и ниже её ростом). Она вытянула свою неестественно длинную худую руку вперёд, и мы как один вытаращились на гнездо, которое лежало на её ладони.
– Как думаете, что это?
– Гнездо синицы, – уверенно сказал Павлуша.
– Нет, дурашка.
– Я знаю гнёзда всех птиц! Это точно оно.
– Это не гнездо синицы.
– Я даже знаю, где ты взяла его, вон на той яблоне… Утром в нём щебетали птенцы. Куда ты их дела?
– Я же сказала, это не оно!
– А что же? – К глазам Павлуши подступали слёзы. – Что это?
– Вот и скажи мне.
Я почему-то усмехнулся, но она была как никогда серьёзна.
– Отвечайте все.
– Двоичный код? – предположил сощурившийся от солнца мальчишка – Дима, прервав возникшую паузу.
– Нет.
– Может, это про стерилизацию населения планеты? – неуверенно спросил Егор.
– Нет. – Она поднесла гнездо к глазу и посмотрела на нас сквозь него.
А вот и моя попытка:
– Это символ иллюзорности… – сказал, и вот я наконец у цели: толкаю калитку, ржавые петли откликаются характерным скрипом, выползаю наружу и лишь затем поднимаюсь