но Гордор лишь поднял ладонь, прерывая его.
– Я не буду из-за такого пустяка вредить вашей семье. Тем более, что нас столько связывает. Да и Ралея мне не чужая, хоть и глупая.
Эльфийка вдруг сбросила со своих плеч руки товарищей и гордо выпрямилась.
– Я обнародую эту магограмму, – заявила она.
– Не обнародуешь, – качнул головой дед. – Ты не хуже меня понимаешь, что вашей семье тогда точно конец. Да и его ты в таком случае уже не увидишь, – это он явно про меня.
– И плевать. Главное, что правосудие свершится.
– Обсуди это сначала со своими родителями. Ваш род куда дольше находился в немилости. Но мне надоедает играть в милосердие. Если вы сейчас же не расчистите дорогу, этим займусь я, – с этими словами эльф повернулся к карете и степенно двинулся ко мне. Не знаю отчего, но выглядел он очень внушительно. Вроде ничего не поменялось, лишь слегка помолодел, но поджилки трястись заставляет. – А ты что застыл? – спросил он. – Не забудь свою подсветку отключить, не хватало ещё салон испортить.
Он прошёл мимо меня. Я не сразу понял, что он соприкоснулся с моим щитом и беспрепятственно прошёл сквозь него. А я и правда застыл на месте, не решаясь двинуться. Надеюсь, что хотя бы выгляжу не как побитая собака. Отчего-то не хотелось снимать сферу под скрещенными взглядами оставшихся эльфов. А те, следуя вежливой просьбе Гордора, уже расчищали дорогу от транспорта.
– Ты так и будешь стоять? – окликнул меня старик, хотя сейчас его сложно было так назвать.
Я наконец снял с себя щит и осторожно, не выпуская из рук молот, забрался в карету. Дверь сама собой захлопнулась, а транспорт двинулся вперёд, заставляя перегородившие дорогу автомобили шевелиться быстрее.
Мы миновали вереницу эльфов во главе с матерью Дерека Гринланда, которая стояла, гордо задрав голову.
Я уже понял, что панорамные окна – это на самом деле проекция, ведь я не видел никаких окон снаружи, однако взгляд женщины промораживал насквозь. Она будто чувствовала меня и знала, куда смотреть.
– Видишь ли Эльфин, – произнёс вдруг Гордор, – Всё то, что ты сейчас переживаешь, я уже когда-то переживал: и жестокую смерть родителей, и потерю жены… Потерю детей, – он вдруг уставился на меня в упор, и мне померещились сполохи молний в его глазах. – Я всё это пережил. Я мстил и совершал ужасные поступки, о которых потом очень сожалел. Плодил врагов и давал им поводы для мести. Лишь по прошествии не одной сотни лет я нашёл в себе силы успокоиться. А потом и вовсе перестал реагировать на события. Сейчас я просто готов ко всему. Я готов к тому, что сейчас Ралея найдёт в себе силы и каким-то чудом убьёт меня. Я был готов к тому, что мой сын может умереть, – он продолжал смотреть мне в глаза, и взгляд его был очень жёстким. – Произойти может что угодно, и мои переживания никак не повлияют на происходящее, но могут затмить мой разум. Ты можешь насмехаться и думать, что твой дед глуп, но я давно оставил позади всё то, с чем тебе только предстоит столкнуться. Как и юной Ралее… Мои решения – следствие опыта, собранного очень