из сада, можно было пройти на остров, где стояла беседка. В этом садике гардемарины бегали взапуски, купались, потом пили чай в беседке и снова обедали с семьей начальника порта.
Ни классов, ни строя, ни корпусных стен, ни надоевшего распорядка и гречневой каши, а только ширь, простор, новые города, знакомства, впечатления и… море! Стихия, которая покоряется и сама покоряет тебя. Дух захватывает, и голова идет кругом!
Всего неделю провели гардемарины в Роченсальме, а вспоминали потом всю жизнь – так сердечно, по-отцовски принимал их Веселаго. И выросший на камнях город понравился.
В дорогу радушный хозяин снабдил мальчишек «живностью, убедив… сего усердия его не отринуть», а воспитателю Сергею Александровичу прислал несколько свежих огурцов – в середине июня в Финляндии это была огромная редкость.
Следующая стоянка была в Свеаборге, крепости на острове близ Гельсингфорса. Здесь воспитатель повел своих подопечных на литургию в церковь, потом представил капитан-командору и главному командиру Свеаборгского порта Логину Петровичу Гейдену. Боевой моряк сам изъявил желание познакомиться с будущими офицерами. Пройдет всего несколько лет, и вчерашние мальчишки – теперь уже мичманы и лейтенанты – будут принимать участие в кампании на Средиземном море под его командованием. А пока – «он принимал их весьма ласково и пригласил сегодняшний день поутру съехать на берег, для осмотра как порта, так и крепостей, сколько на сей день успеем, а потом к нему обедать».
Думали простоять в Свеаборге с неделю или даже меньше, а получилось две недели: пополняли провизию, устраняли недоделки, красили бриг, чтобы явиться за границу в лучшем виде. А потом задули противные ветра. Наконец, 27 июня покинули порт и взяли курс на Ригу. 2 июля отдали якорь на рижском рейде. «Стояние наше на сем рейде, небезопасное, в случае ежели задует крепкий от N (норд, то есть северный. – Н. П.) ветер, по предположению нашему, должно быть самое краткое; побывав единожды в городе, дабы получить некоторое о нем понятие, немедленно направим мы плавание наше к Стокгольму»33, – рапортовал воспитатель.
Рига никому не понравилась. Достопримечательности рижане показали, но прием показался сухим, особенно на фоне радушного отношения в финских портах. «Июля 4, в среду. Ярмарка в Риге. Купцы суть по большей части жиды, есть также несколько немцев, а русских я только троих видел», – записал Даль в дневнике. Он отметил не только малочисленность русского населения, но и явную нелюбовь к русским. Эту особенность рижан почувствовали все гардемарины и не преминули записать в журналах. Завалишин заключил: «В Риге, в своей земле, явно выказывали недовольство к русским, тогда как, напротив, в чужих государствах, в Швеции и Дании, нас принимали, начиная от двора и до каждого частного лица, куда нам приходилось заходить, не только как своих, но даже как будто родных, особенно в Дании»34. Так что Ригу покинули