это сделать.
– Разве вам пора уходить, Зина? – спросил Андрей. – Ведь еще очень рано.
– Мне еще нужно зайти в Басков переулок.
– Вы можете сделать это завтра утром. Посидите еще немного, – упрашивала Таня, взявши Зину за талию и ласкаясь к ней с грацией котёнка.
Зина засмеялась коротким тихим смехом, придававшим ей большую прелесть. Как можно было остаться! Она должна была ровно в половине одиннадцатого встретиться в Басковом переулке с тюремным сторожем, который приносил письма от политических заключённых, находящихся в одном из казематов.
– Нет, голубушка, – сказала она, целуя оживлённое личико Тани, просительно поднятое к ней, – я не могу отложить этого на завтра, иначе я сама бы посидела еще с вами. Я зайду в субботу днём, – прибавила она, – а теперь я должна бежать.
Она ушла, улыбнувшись им еще раз на прощание в дверях. Казалось, что ее присутствие приподнимало на более высокий уровень все окружающее. Вид мужественно переносимого глубокого личного горя настраивает души на более возвышенный тон. Таня и Андрей почувствовали себя сближенными общим чувством симпатии к Зине.
– Вы давно знакомы с Зинаидой Петровной? – спросил Андрей.
– Я в первый раз встретилась с нею, когда она убежала из тюрьмы. Но только с тех пор, как она поселилась в Петербурге, я хорошо с ней познакомилась и поняла, какая это женщина! – восторженно сказала Таня.
– Мне нельзя будет так часто видаться с вами, Татьяна Григорьевна. Но я пришёл сюда с надеждой, что уйду, если возможно, вашим другом, – сказал Андрей, доверчиво глядя ей в глаза. – Вы не обидитесь моей самоуверенностью?
– Совершенно напротив, – ответила девушка серьёзно.
– Спасибо. Так давайте же, прежде всего, поговорим толком, – сказал Андрей. Он оглянулся вокруг и, найдя удобный уголок, предложил ей сесть в кресло, а сам поместился на стуле около нее. – Вы для меня далеко не чужая, – продолжал Андрей. – Могу сказать, что я был почти знаком с вами раньше, чем мы встретились. Жорж очень много говорил о вас, и очень красноречиво, уверяю вас.
Таня слегка покраснела, почувствовав досаду на себя, и рассердилась на Андрея. Ее доброе чувство к новому гостю исчезло сразу.
– Я вам отомщу за ваш комплимент, – сказала она, – потому что я слышала о вас, наверное, гораздо больше, чем вы обо мне, и от многих людей. Так что мои сведения разностороннее ваших.
– Тем лучше, – сказал Андрей, – это мне даст право требовать возмездия.
Девушку не могло смягчить такое хладнокровие собеседника. Она наморщила слегка свой чистый, гладкий лоб, на котором ни заботы, ни горе еще не наложили следов. Она привыкла встречать покорную почтительность у молодых людей и не собиралась делать исключения для человека, в сущности, совершенно чужого. Она пожалела, что с самого начала не поставила себя с ним на более официальную ногу.
– Вы недовольны собой, Татьяна Григорьевна, за свою доброту ко мне и думаете, что я злоупотребляю ею? – сказал Андрей, читая