мной своими руками, решил сделать это с помощью чужих. По его задумке, в одну из ночей ребята должны были устроить мне темную и хорошенько отметелить всей толпой! В качестве же предлога к избиению Косой не нашел ничего лучшего, как обвинить меня в том, что я «болею за коней», в то время, как «обязан поддерживать мясо»…
Дело в том, что тогда в интернате были очень сильны фанатские настроения и детдомовцы делились на тех, кто симпатизировал футбольному клубу ЦСКА и тех, кто «топил» за СПАРТАК. Было еще ДИНАМО, конечно, но большой популярностью «мусора» у нас не пользовались. Я же еще с первого класса, под влиянием моего друга Лехи Акимова, болел за армейцев, и вот это Кособрюх поставил мне в вину!
В общем, искусно натравленные Косым долбоебы (это же надо еще умудриться придумать такую дурацкую причину для избиения) с истошными воплями: «Темную ему!», набросились на вашего любимого автора. «Идиоты!» – закричал я им, – Темная – это когда одеяло на голову, чтоб никто не видел, а я вас всех запомнил и урою по одному!». Драчуны в нерешительности остановились – получать в рожу по отдельности никто из них не хотел. Но тут снова вмешался Косой, который со словами: «Бей Головастого!», повел своих шибздиков в атаку.
Надо отдать мне должное – я сражался, как лев, и отправил на боковую (чтобы не соврать) по меньшей мере, пару человек! Но, как говорится, один в поле не воин. Против десятка пусть даже и маленьких, но вполне себе злобных отморозков, не попрешь. Тем более, когда один из них подкрадывается к тебе сзади и бьет со всей дури стулом по голове.
Стул, разумеется, сразу же разломался, не причинив мне никакого вреда, но наша чересчур впечатлительная воспитательница посчитала своим долгом отвести меня в интернатскую медсанчасть. Я отказывался туда идти, считая полученные в драке травмы безобидными царапинами – Лариса Валерьевна настаивала. «Ты понимаешь, что у тебя может быть сотрясение мозга?!» – озабоченно восклицала она.
В конце концов, ей удалось меня уговорить, и я нехотя поплелся к школьной врачихе. Та, увидев мою окровавленную голову, встревожилась не на шутку: «Что с тобой случилось, мальчик?!». «Воспитательница говорит, что это – землетрясение мозга», – ответил я, как водится, все перепутав. И долго еще после этого не мог понять, почему все взрослые так заразительно смеются. Наверное, они решили, что мне и вправду «встряхнули лампочку».
Честно признаться, я не любил драться, хотя мне и приходилось в интернате частенько это делать. Я был не из тех, кому нравится избивать людей, еще меньше я хотел сам получать по башке, но от опасности, при любом раскладе, никогда не бегал, хорошо усвоив завет мудрой черепахи Тортиллы, который она дала Буратино: «Драться надо – так дерись!». Вот я и дрался, тем более что в детдоме постоянно возникали ситуации, когда нужно было проявлять характер (если он есть) и защищать себя с помощью кулаков в случае необходимости.
В драке я был несколько медлителен, но стоек. Пролить свою и чужую кровь не боялся. Кроме того, меня отличала довольно жесткая