же нам, старик-старинушка, о змее, что вознамерился пленить наш народ! – воскликнул Беленир, выйдя из терпения, но на этот раз он не забыл об учтивости.
На это старик седобрадый сказал:
– Где это так принято испрашивать путника о том, что творится в мире, не выпарив его в бане? Наверное, только дикари из южных гор способны принимать человека, затем спрашивать его и по своему глупому обычаю ещё и угощать его ударами дубины. Так со мной дела не ведут! Был я как-то в гостях у дикаря, да той дубиною его и пришиб.
– Ты что серьёзно в баню собрался? – спросил Беленир, думая, что гость шутит.
– Да, хочу попариться, – отвечал дед. – Бороду вымыть.
– Собирайся тогда, пойдём! – изронил витязь, но голос его звучал твёрдо и настойчиво.
– Что, вздумал меня затащить в свою баню? – воскликнул Всевед недовольно. – Чтобы меня там банник какой за ногу тяпнул? Да к тому же я хочу, наверное, и на пир посмотреть, и с витязями поговорить, да и на князя поглядеть. Неси баню сюда!
– Баню? – усмехнулся Беленир. – Может бочку?
– Ладно, давай бочку, – согласился дед.
Беленир повернулся к мужикам знакомым и сказал им:
– Несите сюда бочку да поскорее и про воду не забудьте!
– Водицу погорячее сделайте! – заметил Всевед.
– Кипятка налейте! – пошутил Беленир. – Очистим старика от грязи, а заодно и от кожи!
Князь Митрапирн всё время слышал дедовы речи и дивился его обычаям, но, желая отдохнуть, не стал ему возражать, ибо понял, что Всеведа не переспоришь, потому общение с ним оставил Белениру.
Вскоре мужики принесли для Всеведа огромную бочку и наполнили её чистою водою. Нежданный гость вначале отпил из неё зачем-то – наверно, чтобы узнать, какова вода. Затем уже он снял кушак, сбросил с себя серую рубаху и прямо в лаптях прыгнул в бочку.
– Горяча! Хороша! Чиста! – приговаривал он, парясь, а весь народ в гриднице тем временем над ним посмеивался.
Вымывшись, Всевед выпрыгнул из бочки, обтёрся, выжал бороду и довольно присел на скамье. Однако Беленир догадался, что все эти дурачества – вовсе не от старчества, а дед не так прост, как желает показаться, пусть и непредсказуем будто ветер. Витязь с грозным видом вновь подошёл к нему и сказал:
– Расскажи же нам об ужасном змее, наконец! – голос его был громок и пронёсся по гриднице, словно гром по воздуху.
Беленир вышел из себя не просто так, а потому, что всякие змеища были очень опасны и порой уничтожали целые государства, а значит дед тянул с рассказом в деле необычайной важности. Да и наглость Всеведа тоже могла разозлить. Но после сказанных слов Беленир сдержался и ничего более не вымолвил, а только подумал: «Нет, наверное, никакого змея. Дед просто поесть да помыться пришёл, а нас в дураках решил оставить!».
– Рассказать, значит! – посмеиваясь себе в бороду, изрёк старец. – Нет уж! Где это видано, чтобы после бани неодетого толком деда заставляли что-то говорить. На мне одни только лапти да какое-то