горизонтальными линиями под глазами, символизирующими принадлежность к семье служителя Церкви.
Скрипнула дверь дилижанса, повозка слегка качнулась.
– Вечер добрый, госпожа, – раздался голос незнакомца.
– Дорогая, – обратился отец к супруге. – Господин Рихтер выполняет поручение барона Августа Баера, ищет беглых преступников.
– Добрый вечер, господин Рихтер, – голос Орианы был сух и официален. – Но у нас нет тех, кого вы ищите.
– Даже не сомневаюсь в этом, – лейтенант был сама любезность. – И, в свою очередь, прошу простить меня за служебное рвение, но я вынужден соблюсти формальность. Позвольте, я осмотрю дилижанс?
Должно быть, мать кивнула, потому что ответа не послышалось.
Прошла короткая пауза, сопровождаемая щелчками замков на сундуках и шелестом ткани. Максимилиан представил, как мать пытливо смотрит на супруга, как поглаживает спрятанный в складках юбки арбалет. Последние годы приучили быть осторожнее, тем более, с вооруженными людьми на темных дорогах.
– Еще раз прошу меня извинить, – вновь раздался голос господина Рихтера. – Могу ли я взглянуть на второе отделение?
– Там мои сыновья, Роланд и Максимилиан, – сдержано пояснил отец.
– Прекрасно, – казалось, что господин Рихтер улыбается. – Я их не напугаю, обещаю.
Роланд бросил беспокойный взгляд на брата, прошептал:
– Не переживай, все будет хорошо.
Стукнул крючок засова, и господин Рихтер возник в проеме, словно персонаж ожившей картины, принеся с собой холодный сырой воздух и запах мокрой шерсти. Он оказался крупнее, чем виделся в окно, но не таким огромным, как сопровождающие повозку кассарийцы. На бронзовой маске блестели бисеринки осевшего тумана, глаза в темных провалах смотрели цепко и пронзительно.
– Добрый вечер, дети.
Рихтер произнес это приветливо и даже дружелюбно, но вот его взгляд был взглядом охотника, выискивающего добычу, от него становилось холодно и неуютно.
– Как вы видите, чужаков у нас нет, – донесся из-за спины голос матери. – Если на этом все, то мы бы хотели продолжить путь.
– Да, конечно, – откликнулся Рихтер.
Но никуда не ушел, а отчего-то склонил голову на бок, пристально разглядывая Максимилиана.
– Господин Рихтер, – вмешался отец. – В чем дело?
Лейтенант чуть подался назад, собираясь уходить. Но вдруг протянул к лицу Максимилиану ладонь с растопыренными пальцами, и лишь в последний момент замер, громко бросив через плечо:
– Господин Авигнис, сделайте последнее одолжение. Пусть младший ребенок снимет личину.
Максимилиан, и без того напуганный поведением чужака, отшатнулся, неосознанно хватаясь за маску. Услышал возмущенный голос матери:
– Что вы себе позволяете?
И голос отца, жесткий, недобрый:
– Осмотр завершен, господин Рихтер. Вам пора вернуться к своим людям.
Тон главы семейства не предвещал