или невыполнение: снижение репутации с Нааму.
А вот и первое задание от болотного бога. Только меня этот факт почему-то не радует. И как прикажете спасать навку-убийцу от разгоряченной толпы «неписей» тридцатого уровня?
– Ну что, старшой, убийца – вот она. Да еще и навка, – робко заметил кто-то.
– Сжечь ее, вот и вся недолга…
Вот только особого энтузиазма в этом голосе не было, а значит, у меня был шанс.
– А я – зомби. Живой мертвец, который спас всех вас от болотной лихорадки и плечом к плечу сражался против утопцев. Может, и меня тоже на костер?
– Не трогайте… не виновата она, – рыдания Ирмы мешали сосредоточиться и хорошенько обдумать ситуацию.
– Я не только жрец и слуга Нааму Бездонного, но и инквизитор. А значит, если вина этой навки будет доказана, то мне и исполнять приговор.
– Так она же сама и созналась, что тут решать и доказывать?
– Не потерпим упырицу подле себя! – нестройно отозвались люди.
– Пять лет терпели и даже не подозревали, а теперь хотите в костер ее? Кто лично пострадал от руки этой девочки?
– Корова у соседки померла прошлой весной…
– Так ведь лихорадка пришла…
– Кум мой ногу сломал, как она зыркнула!..
В общем, у каждого нашлось что вспомнить. Все странное, непонятное и просто неприятное начали вешать на девочку, оправдывая собственные неудачи и глупость. В общем, все как обычно.
– А ну тихо! – рявкнул я. – Сейчас всех собак на нее навешаете за последний десяток лет. Ирма, что ты скажешь? Не твоя ведь дочка… Откуда она?
Голос несчастной девушки едва было слышно, но люди слушали внимательно, не упуская ни единого слова. Рассказ был тяжелый, но речь ее текла плавно, спокойно – видно, что давно уже все прожито и многократно пережито, отболело…
Собственное село ее разорили во время одной из войн, пришлось спасаться бегством вместе с соседями. Из родственников были только старый хромой свекр да маленький сынишка – муж воевал где-то на юге. Погрузили, что успели, на пару телег, да дали ходу… Сын ее не выдержал лишений и умер на седьмой день. А на день десятый их нагнали солдаты. И с ходу врубились в толпу беженцев с мечами наголо. Как ушла, куда бежала – не помнит. Очнулась в лесу, а рядом – чужая девочка, сидит и рассматривает с любопытством. Дальше пошли вместе. Ильярра хорошо знала лес, выводила к ручьям, ловко находила малинники и беличьи тайники. Через несколько дней вышли к Озеркам, там и остановились, приняв помощь добрых людей.
О том, что ведет ее по лесу не обычная девочка, а навка, Ирма догадалась не сразу. А как поняла – махнула рукой. Все равно она себя похоронила еще там, среди беженцев, сжимая в руках остывающее тельце самого дорогого существа на свете.
Ильярра осталась с ней, а девушка ее и не гнала, словно так и надо. Само собой получилось, что навка стала звать ее мамой, и Ирма ответила тем же. Не было в девочке зла: росла и вела себя как обычный ребенок. Разве что не боялась ни ночи, ни леса. Да и село всякая нечисть стороной обходить стала, как появилась в нем собственная навка. Даже домовые повывелись.
Потом