тоже сильно укрепляла представление о его мудрости. Вид у него был важный, чтобы не сказать «мрачный»; когда он говорил, что случалось с ним редко, то делал это всегда не спеша, и хотя суждения его бывали кратки, он то и дело прерывал их разными «гм», «га», «да», «так» и тому подобными вставными частицами; таким образом, несмотря на то что слова его сопровождались некоторыми пояснительными телодвижениями вроде покачивания головой, кивков или поднятия указательного пальца, он обыкновенно предоставлял своим слушателям понимать больше того, что было им сказано, и даже как бы намекал, что знает гораздо больше, чем счел нужным открыть. Уже одно это обстоятельство может прекрасно объяснить, почему за ним установилась репутация человека глубокомысленного: люди удивительно склонны относиться с почтением к тому, чего они не понимают. Вот тайна, на которой всецело строили успех своих плутней многочисленные обманщики рода человеческого.
Этот тонкий политик, отведя жену в сторону, спросил, что она думает о только что приехавших дамах.
– Что я думаю? – отвечала жена. – Что же мне о них думать?
– А я знаю, что мне думать, – сказал он. – Проводники рассказывают странные вещи. Один уверяет, что приехал из Глостера, а другой – что из Эптона, и ни тот, ни другой, насколько я могу судить, не в состоянии сказать, куда они едут. Но кто же когда-нибудь приезжал сюда из Эптона проселочными дорогами, особенно направляясь в Лондон? А одна из горничных, перед тем как сойти с лошади, спросила: не это ли дорога на Лондон? Вот я и сопоставил все эти обстоятельства, и как ты думаешь, к какому я пришел выводу насчет того, кто они?
– Ну, – отвечала жена, – где же мне отгадать твои открытия!
– Славная девочка, – сказал муж, потрепав ее по подбородку. – Должен признаться, что ты всегда полагалась на мою смышленость в таких вещах. Так можешь быть уверена, – слушай, что я говорю, – можешь быть уверена, что эти дамы из мятежниц, которые, по слухам, сопровождают молодого Кавалера[54], и поехали окольными путями, чтобы избежать встречи с армией герцога.
– Ей-ей, ты попал в самую точку, муженек! – сказала жена. – Одна из них такая нарядная, что твоя принцесса! Да и всякий, взглянув на нее, скажет, что принцесса… А все-таки, когда я соображаю…
– Когда ты соображаешь! – презрительно перебил ее хозяин гостиницы. – Пожалуйста, скажи, что такое ты соображаешь?
– Да то, что она слишком скромна для такой знатной дамы, – ответила жена. – Сам посуди: когда наша Бетти грела ей постель, она все называла ее «милая» да «голубушка», да «душа моя», а когда Бетти предложила снять с нее башмаки и чулки, она не позволила, сказав, что не желает утруждать ее.
– Ну, это ничего не значит, – сказал муж. – Если ты видела, как некоторые знатные дамы держатся грубо и неучтиво с теми, кто ниже их, так неужели ты думаешь, что ни одна из них не умеет обращаться с людьми низкого звания? Мне кажется, я умею отличать людей высшего общества, когда взгляну