Все так удивительно сверкает. Волшебство! – еле ворочая языком и тяжело дыша, проговорил он.
«Яркий свет мешает этому типчику окунуться в поиски самого себя. Его бы в подвал, к крысам, к объедкам грызунов. Ох, ох, как необыкновенно думалось бы там о проблемах собственного я», – злорадно пришло мне на ум.
– Скажи, голубчик, – начал я свою атаку, – мне представляется, что на вечеринках, на которые ты бываешь приглашен, твой аппетит звереет и ты поедаешь все, что видишь. А когда сам платишь за ужин, то тяга к деликатесам у тебя значительно скромнее или отсутствует вовсе. Чем можешь объяснить такую особенность?
– Значит, я прожорлив в гостях и ограничиваю себя в еде за собственным столом? Честно говоря, никогда не замечал, – Рубашкин с трудом проглотил кусок печени, его кадык опустился вниз под самую шею, застрял там, потом вернулся на прежнее место, и Сергей Сергеич, жадно вдохнув, продолжал. – В кругу пригласивших меня друзей я, действительно, излишествую, чтобы показать степень своего особого удовольствия быть рядом с ними. Ведь в России демонстрировать воздержание к яствам и напиткам – плохой тон. Да тут не только желудок можно вспомнить, а вообще подумать: к чему у нас воздержание поощряется? К насилию? Нет! К хамству? Нет! К лести? Нет! К богатству? Нет! К сексу? Нет! К расточительству? Нет! К криминалу? Тоже нет! Может, вы знаете, какое у нас, русских, воздержание поощряется? К чему? Мне лично в голову приходит лишь стабилизационный фонд. В нем уже более ста пятидесяти миллиардов долларов, а на затраты мучительное табу. Кремль у всех нищих воздержания требует. «Для чего вам деньги сегодня? Вы же привыкли нищенствовать! Ждите, мы знаем, когда время наступит. Тогда получите…» Но еще большего воздержания требуют у нас к политической власти! Тут тоже – не замахнись и видов никаких не имей. Забудь, что можно быть избранным, и не мечтай въехать в Кремль! Но больше же ничего! Вот как! Других никаких феноменов нет. Все открыто для потребления! Поэтому народ наш – за безмерное владение. За безграничное пользование! За неумеренное поглощение! А я как все! Вон какой аппетит за вашими столами! Ножи и вилки гостей отстукивают непрекращающийся гастрономический парад победы! Так что если бы я сейчас здесь ни к чему не притронулся или взял лишь кусочек балычка либо хвостик стерляди, вы бы очень даже изумились: «Стол завален вкуснятиной, а вы взяли кусочек рыбки. Неуважение какое-то». Так, Иван Степанович? Вы же обязательно обиделись бы?
Я прослушал Рубашкина и понял, что атака на его сознание не получилась. Отбился, мерзавец! Виртуозно отвел мои претензии. Продемонстрировал недурной серый материал-с! «Да, крепкий пень, – мелькнуло в голове. – Не ожидал! Надо к чему-нибудь другому придраться. По-солдатски, без фантазий наехать на пустячок. Чтобы истерику вызвать, вытребовать преклонение перед моей личностью. В этом же моя высшая цель. Ведь скучно с ними до смерти, невмоготу!
В этот момент ко мне подбежал мой помощник Аркадий. «Иван Степанович, – шепнул он мне на ухо, – уже сорок миллионов