что ты – мой подарок!
– Какой еще к черту подарок? – я всеми силами пыталась отбиться.
– А ты думаешь, зачем он тебя сюда привез? Отдохнуть? Нет! Мне в подарок, так как я сейчас без бабы!
Я открыла рот, чтобы закричать, но он со всей силой ударил меня по лицу, и желание орать отпало.
Вдруг какая-то сила отбросила его от меня и, потеряв опору в виде его вцепившихся рук, я осела на пол. Какой-то человек, сидя на имениннике, жестоко его избивал. Тот орал и изворачивался. Все лицо было в крови. На шум прибежали остальные ребята. Кое-как оттащили избивающего.
– Ты мне нос сломал, козел! – заорал именинник.
– Я тебе еще и руки переломаю, если еще раз к ней притронешься! – в говорившем я узнала Серегу.
Он подошел ко мне, помог подняться и привести себя в порядок.
– Уходим из этого вертепа.
Мы шли с Серегой по тропинке через лес, к железнодорожной станции. Он накинул на меня свою куртку и обнял за плечи. Кругом темнота, на часах 12 ночи, дорогу освещает только фонарик Серегиного мобильного. В другой ситуации я бы уже от страха кричала и бежала со скоростью света к платформе, не разбирая дороги.
Но сейчас я просто старалась идти с той же скоростью, что и Сергей. Мне было так обидно и стыдно, будто об меня вытерли ноги. Еще болела щека и руки повыше локтей. Стало невыносимо себя жаль, и я беззвучно заплакала. Слезы лили по щекам как из крана.
Наконец, мы подошли к станции. То, что это остановка поезда, указывала только будка на платформе с надписью «касса» да куцая скамейка. Мы посмотрели расписание электричек, написанное на небольшом листе бумаги и наклеенное на окошко кассы. Ближайшая была через четыре часа.
На наше счастье, недалеко от платформы стоял «жигуленок» со спящим мужичком внутри. Серега постучал в окно, мужичок проснулся, через пару минут мы уже ехали в город. Я, уткнувшись в плечо Сереги, продолжала плакать. Он стойко переносил то, что его футболка постепенно вся становилась мокрой.
– Тебе нельзя в таком виде домой, – сказал он, когда мы подошли к нашим дверям, – у тети Кати будет инфаркт. Пойдем ко мне, мать все равно в ночную.
Я представила, что будет, если меня увидит мама – с распухшей щекой и заплаканным лицом – и согласилась. Тем более, что отпрашивалась-то я на вечеринку на ночь.
Мы вошли к Сереже в квартиру. Он выдал мне мамин халат, полотенце, и я направилась в душ. После душа он позвал меня на кухню. На столе стояла бутылка коньяка и нехитрая закуска: порезанный лимон и шоколадка.
Первую рюмку я выпила, не закусывая, и опять собралась реветь. Сережа подошел, быстро поцеловал меня в губы, и пока я хлопала глазами и пыталась что-нибудь сказать, быстро обработал мне щеку какой-то мазью.
– Ты че, офигел? – я наконец обрела способность говорить.
– Я тебя просто отвлек от рыданий. Ты бы всю мазь слезами смыла…
– А-а, – протянула я, – ну тогда наливай!
Уговорив