говорили о пяти… Но меня этот вопрос вовсе не интересует. – Дульчиков отвернулся и стал демонстративно перекладывать бумаги на столе, про себя усмехаясь: «Точно, он мошенник высшей гильдии. Притворяется, как артист с Малой Бронной. Цену вопроса занижает, как закупщик у оптовиков».
– Акциз же не вами снимается! Вы готовите лишь пакет документов в правительство, умнейший Аркадий Львович! Основные расходы нас ожидают именно там.
– Милый человек Семен Семенович! Ваше предложение меня не заинтересовало. Оно дурно пахнет, к тому же проблемы религии меня не мотивируют. Лишь два раза в году – на Рождество и Пасху – мне приходится вспоминать, что существуют церковь. Вы хотите призвать меня к нарушению закона во имя религиозных приоритетов. Золотой крест, золотая цепочка, что у вас еще? Это ли нужно доброму христианину? Вам бы храм, молитву, кх-кх, мешковину на тело да кагор. А вы о золотых крестах печетесь! Спасаете души или развращаете православных пилигримов?
– Наш заводик, любезный генерал Дульчиков, – это субъект внутрицерковного хозяйствования. Церковь отделена от государства, что позволяет ей иметь производство для собственных нужд. Золото для нас – материал, украшающий скудный быт прихожан, наши праздники. Зачем верующим, придерживающимся наших постулатов, по ювелирным салонам шататься? Конфессиональную золотую атрибутику пусть у нас покупают. Дешевле! Без акцизов! Все освящено служителями церкви. Ведь религии нужен капитал, любезный Аркадий Львович! Как православные соборы поднимать? Из каких источников финансировать реставраторов, каменщиков, иконописцев?
– Кх-кх, деньги нужны всем. «Geld, Geld, Geld, ruft die ganze Welt»,[1] – задумчиво и как-то мечтательно произнес столоначальник.
– Ба! Я как раз и подумал, что если вы лично начнете вести этот гуманитарный проект, то мы сможем заплатить вам сто тысяч долларов. Одним траншем. Вперед! По любому адресу! Хоть наличными! Хотите – имуществом по ценам БТИ, хотите – драгоценностями. Скажите только, какими именно. Все будет в ажуре! Люблю платить за помощь в развитии бизнеса, тем более такого важного. Согласны? Начинаем работать? Скажите «да» – и тут же будет выложена премия.
– Ой, Семен Семенович, меня трудно соблазнить! Это пустое дело. Оставьте! За свой стол я держусь самозабвенно. Я до мозга костей государственный служащий. Все, что вредно стране, тяжелой болью отзывается в моем сердце. Выводите меня из игры, кх-кх, и действуйте. Министерство у нас большое. Если будет прямое распоряжение сверху, я препятствий чинить не стану. Без проблем дам свое согласие. Подумайте, я вас не тороплю.
Господин Махахорин на секунду действительно задумался. «Пойду на стол выше – запросит больше, без распоряжения бросит все дела Дульчикову, и этому А. Л. все равно придется платить. Пойду еще на один стол выше – тот возьмет тридцать процентов от разницы в цене вопроса, сбросит все без подписи на стол ниже, а тот попытается ухватить меня за карман и опять сбросит работу Дульчикову. Нет, пока лучше с А. Л. продолжать. Он ключевая персона. Интересно, на какой сумме он согласится? Предложу-ка я ему сто пятьдесят».
– Да