Всё такой же высокий, всё такой же сильный, как и в детстве. Рёбра затрещали, но я уже два месяца, как полностью здоров, так что даже не подал вида. Тем более что это первые объятья от отца за последние два года. А следующие будут не раньше, чем через полтора года, когда я закончу обучение, пройду посвящение на главном алтаре Юга и вернусь домой.
Отступив, отец напомнил:
– Деньги на дорогу у Креода. Твои деньги в седельной сумке, в кошеле из цветочного дамаста. Следи за ним в дороге. В традициях Кузни Крови заказывать ученикам взрослый меч, с которым они пройдут посвящение Хранителям. Я сам хотел бы это сделать… Но… – Отец улыбнулся, как-то беспомощно, ни разу не виданной мной у него улыбкой. – Так нужно. Прости меня.
Я кивнул. В который раз за эти недели.
Отец достал из пояса цепочку, толщиной в половину моего пальца. Восточное плетение, когда звенья не плоские и скручиваются с соседями, а сама цепь при взгляде со стороны кажется едва ли не круглой. На цепи тяжёлый серебряный медальон с гербом Денудо – снежный барс на лазури.
Я наклонил голову, позволяя отцу надеть на меня медальон. Уха коснулся шёпот:
– Внутри спрятана самая большая слеза Амании нашего Дома. То, что нужно будущему Паладину Хранителя севера, чтобы враги королевства бежали в ужасе от одного имени Лиала Денудо.
Невольно я коснулся медальона, ощутив пальцами его прохладу. Если верно понимаю, то отец отдал мне свою личную слезу. Прозрачный, наполненный голубым сиянием камень размером с косточку вишни. Заключённой в нём силой огня души отец пользовался в походах и на Играх.
Либо такого же размера слезу, которую несколько лет назад нашёл в ремне у пойманного контрабандиста. Скорее всего её. Ту самую слезу, с которой и начались его вечные поиски в горах. В любом случае он отдал едва ли не половину силы и состояния нашего Дома.
Невольно шепнул в ответ:
– Зачем, отец? Я ещё год не буду способен использовать её.
– Мне так будет спокойней.
Я вздохнул и тихо поблагодарил:
– Спасибо, отец.
Он шагнул в сторону, уступая место матушке. Она поцеловала меня в лоб. Так, как не делала уже лет шесть или семь, с тех самых пор, как я стал спать отдельно и взял в руки свой первый, еще деревянный меч. Поцеловала как ребёнка.
Отстранившись, принялась жадно оглядывать меня. Я замер, не зная, что сказать и как себя вести сейчас. Наконец матушка отвела заблестевший взгляд, протянула мне запечатанный конверт:
– Это письмо моей младшей сестре. Сейчас Миката супруга владетеля Великого Дома Рабио. Они не очень богаты и влиятельны по меркам столицы, но в случае нужды ты можешь получить у неё помощь. Мы хорошо ладили и сейчас продолжаем переписываться, так что она не откажет тебе.
Я снова поблагодарил:
– Спасибо, матушка.
Но про себя решил, что воспользуюсь этим письмом лишь в крайнем случае. Выступать в роли просителя мне ещё не приходилось, если не считать попыток уговорить