в одном месте была нереальной. В случае же, если такое количество артиллерийских и реактивных полков РВГК все же удастся сосредоточить на указанных направлениях, немецкая авиаразведка, скорее всего, установит нашу артгруппировку, после чего Гальдеру и его помощникам в ОКХ сразу станет ясен замысел нашей операции. А это нежелательно.
Кроме того, наученные опытом наших зимних операций против группы армий «Север» немцы стали особо старательно укреплять свои позиции в полосе, прилежащей к железнодорожным магистралям. Крупнокалиберные железнодорожные транспортеры и поезда, составленные из платформ с установленными на них направляющими для запуска РС-13, произвели на немцев неизгладимое впечатление. Теперь повторить наши псковские подвиги вряд ли удастся. В таких условиях прорыв в полосе железной дороги возможен лишь в том случае, когда там будут перекопаны артиллерией все вражеские укрепления на два метра вглубь, или залиты сплошь напалмом, как было при авианалете на Невель.
Все эти соображения я высказал вчера, когда, оставив батальон на Петю Борисова, на одну ночь слетал в Москву, чтобы доложить результаты рекогносцировки на Брянском фронте самому Верховному. Кроме него, на Ближней даче присутствовали Берия и Василевский.
Наш командир в это время буквально разрывался между Челябинском, где шло налаживание производства танков Т-42 и тяжелых 152-мм САУ на их шасси, Сталинградом, где делали БМП-37, 122-мм САУ, а также 23 мм ЗСУ и Горьким (в наше время Нижним Новгородом), где для корпуса должны были срочно изготовить партию полноприводных ЗиС-5МА, с изменениями в конструкции, навеянными автотехникой из будущего. Бережного замещал начальник штаба корпуса, полковник Ильин, который вошел к Сталину полковником, а вышел генерал-майором. Кстати, всем нам Указом Президиума Верховного Совета были присвоены очередные воинские звания. Так, я стал майором, Ильин – генерал-майором, а Бережной – генерал-лейтенантом.
Выслушав, мои соображения, Верховный немного помолчал, а потом спросил:
– Товарищ Бесоев, вы что, считаете, что в настоящий момент нецелесообразно проведение Орловско-Брянской наступательной операции?
– Никак нет, товарищ Сталин, – ответил я, – операция эта целесообразна и необходима. Цель поставлена правильно, а вот средства могут быть использованы неверно. Можно, конечно, рассчитывать на пробивную мощь мехкорпусов нового типа. Но кому пойдет на пользу, если оба корпуса – и наш, и товарища Катукова – в результате проведения этой операции окажутся обескровленными, пусть даже и с достижением локального успеха? Не стоит забывать, что наступление на Брянск – это всего лишь увертюра к главным событиям летней кампании 1942 года.
– Согласен с вами в последнем утверждении, – сказал вождь, кивнув головой, и положив на зеленое сукно стола незажженную трубку, – это действительно всего лишь увертюра к летней кампании. Скажите, товарищи потомки, в данный момент у вас есть какие-нибудь