Но когда их учения противоречат тому, что ты чувствуешь, видишь вокруг, если они запирают твое горячее сердце и заставляют твой ум зевать – усомнись. Любой учитель – человек. А человеку свойственно обрамлять знания в обод суждений, основанных на личностных предпочтениях. Зная, что ночью в пустыне холодно, очень холодно, по сравнению с дневной жарой, один учитель откажется задержаться там до темна, другой же останется на сорок дней. Кто-то проводит в пустыне годы, а кто-то и вовсе живет там всегда. И все знают, что ночью в пустыне очень холодно.
Я не стремлюсь задерживаться в ночи, не ищу тьмы. Но в жаркие дни я не вижу твоего света. И если ты не можешь радовать меня своими лучами на светлом небе, я буду искать мрак.
Глава 3
Декабрьское (майское) солнце клонилось к закату. Но бетон ступеней у подножья храма еще хранил тепло горячих лучей. Я слушал ветер, иногда проваливаясь в сладкую дремоту, а чаще блуждая в тумане собственных переживаний и мыслей, переосмысливая и рассказывая самому себе повесть своей жизни. Сначала это был целый ворох историй, похожих на засушенные между страницами книг листья деревьев. И мне казалось, что их обязательно нужно рассказать, каждую в отдельности. Меня так и толкало изнутри перебить завывания ветра и осыпать его моим гербарием. Но мало-помалу истории стали связываться между собой новыми смыслами, переплетаться общими идеями, и в конце концов слились воедино, озарив меня новым, почти еще незнакомым знанием о себе. Пока я думал, я становился то совсем ребенком, то глубоким стариком, мир разрывал границы вселенной и сжимался в точку, все было шатко, подвижно и в то же время поразительно стабильно. Это было настолько удивительно, что я едва было не забыл о ветре и его сказке.
– Ты слушаешь меня? – Подозрительно спросил он.
– Конечно, слушаю. – Улыбнулся я. – Как там Кес и Лок? Далеко ли им еще до храма?
Ветер колыхнул мои одежды, слегка коснулся щеки и зашептал мне в самое ухо продолжение истории.
Путники достигли храма глубокой ночью. Озаренные лунным светом ступени вели к величественному зданию, шпили и купола которого, казалось, пронзают тёмное полотно неба. Войдя через главные ворота и оставив позади большой освещенный горящими свечами зал, Лок указал на дверь в стене.
– Это теперь твоя келья, Кес. Возьми эти кисти и этот холст. Внутри ты найдешь подушку для медитаций. Оставайся здесь, пока не поймешь, где искать твой Искрящийся Океан. Или твою королеву. Что бы ты ни искал, оставайся в келье и ничего не бойся.
Кес пожал плечами – чего ему тут бояться. Помещение было небольшим, но вполне уютным. В окно, в противоположной от двери стене, залетал ветерок, шевеля занавески, да виднелся краешек лунного диска. Кес скинул обувь с усталых ног, завалился на кровать и тут же уснул.
Ближе к утру, когда солнце еще не раскрасило горизонт, но небо уже не казалось непроглядно чёрным,