обойти всех, ударить по воротам. Забитый гол приносит мне ни с чем не сравнимую радость. Если мяч пролетает мимо ворот, я ощущаю болезненный укол в сердце. Укол и разочарование. Появляется чувство, будто какая-то часть моей жизни, крошечная, но все же часть, прожита напрасно. В детстве я плакал, когда у меня не получалось забить гол. Теперь уже не плачу, но все равно сильно огорчаюсь. Мне нравится побеждать. Нравится, когда, уходя с поля, я ни в чем не могу себя упрекнуть. Больше всего я бываю доволен собой, если мне удается переломить ход игры. Футболистами, настоящими футболистами, могут стать только сильные духом люди, но даже и сильные иногда приходят в уныние. Например, когда до конца второго тайма остается не так много времени, а счет «три – ноль» в пользу противника. Первый забитый ответный мяч придает игрокам бодрости и уменьшает горечь поражения. Второй вдыхает надежду. Третий уравнивает шансы. И если до конца тайма удается забить еще и четвертый, победный мяч, все испытывают необычайную радость. Чем труднее дается победа, тем слаще она на вкус. Если бы у меня был герб, на нем было бы написано всего одно слово: «Superar»[11]. Меня часто спрашивают, в чем мой секрет. Нет никакого секрета. Просто я каждый день стараюсь доказывать, что я лучший. В первую очередь – самому себе.
В детстве я мечтал играть за сборную Аргентины. Это казалось мне пределом желаний и возможностей. Я играю в сборной уже не первый год, но это не означает, что я достиг всего, чего хотел, и больше ни о чем не мечтаю. Мечты остаются всегда. Например, я мечтаю о том, что сборная Аргентины станет чемпионом мира. На прошлом чемпионате моя мечта, наша общая мечта, едва не сбылась. «Альбиселесте»[12] была в одном шаге от победы. В футболе, как и в жизни, ничего нельзя сказать наперед, но почти все мы, разве что за исключением нашего осторожного Сабельи[13], были уверены в победе. Разгром, который немцы устроили бразильцам[14], хозяевам мундиаля, настроил нас на то, что игра будет трудной, но мы верили в свои силы. Каждый думал о том, что последний раз мы были чемпионами восемнадцать лет назад. Целую вечность назад для меня. Мне в 1988 году был всего один год, и я, разумеется, не помнил того триумфа. Знал о нем только по рассказам отца и других старших. С каждым годом, как и положено, рассказы становились все красочнее и все сильнее раззадоривали. Большинство зрителей болело за нас, несмотря на наше вечное противостояние с «Селесао»[15]. В отличие от немцев для бразильцев мы были своими, южноамериканцами, соседями. Кроме того, проигрыш своей сборной, да еще и с разницей в шесть мячей, все бразильцы воспринимали как личное оскорбление. В нас они видели мстителей и болели за нас столь же горячо, как и за свою родную сборную. Мне не хотелось бы как-то задеть другие страны, но я скажу, что нигде в мире не умеют так болеть, как в Южной Америке. К бразильцам добавилось много аргентинцев. Большинство людей, собравшихся на «Маракане»[16], болело за нас. Бразильские болельщики кричали нам: «Vamos, vamos, Argentina…»[17] Но единственный за