не хотелось, поэтому, заварив себе чашку земляничного чая, я, прислонившись к стене возле окна, наблюдала за пустой дорогой, потягивая горячий ароматный напиток.
Прожив два года на юге, я поняла, что пить в жару разумнее что-то тёплое или горячее, чем ледяное. Срабатывал какой-то принцип обратного эффекта, к тому же меньше шансов простудиться, а я никогда не отличалась крепким здоровьем.
Донёсшийся до меня еле слышный скрип не смазанных петель, сообщил, что мой гость сейчас на веранде. Я вышла на улицу. Алан сидел в шезлонге, подвешенном за массивные железные крюки. Фрэнк смазывал их несколько раз, но из-за постоянной влажности, железо настойчиво ржавело, словно бы хотело побыстрее закончить свой век на этой земле, и побороть этот процесс не представлялось возможным.
Мой Незнакомец медленно раскачивал шезлонг, ногой касаясь пола, но, не убирая её, чтобы сохранить небольшую амплитуду. Его лица касался солнечный свет, робко проникающий на веранду сквозь заросли обвивающего её опоры и перилла винограда.
Я рассматривала профиль Незнакомца: серьёзный и сосредоточенный. Он читал книгу. Вдумчиво и медленно.
– Доброе… ммм… добрый день. И спасибо, что убрали на кухне, – вежливо нарушила я наше молчание.
Пока я была в ванной, решила, что лучше мне избегать его, но потом поняла, что свести встречи к минимуму совсем не получится. Это будет и грубо, и нереально. Мы под одной крышей. Он мой гость, как ни крути.
Незнакомец даже не вздрогнул от звука моего голоса. Конечно, он уже давно понял, что я вышла к нему, просто, по каким-то своим причинам решил предоставить мне право решать начать разговор или скрыться в доме.
– Добрый день. И мне совсем не сложно, – его ответ был коротким. Он поднял голову, задумчиво глядя вперёд, словно представляя что-то, – образы или звуки, – затем снова опустил глаза на текст.
Обхватив себя руками, я сделала бездумный поступок – шагнула к нему. А после совсем голову потеряла. Алан подвинулся, освобождая место рядом. И я села. Ощущая его близость, его силу, его природный магнитизм. Мне хотелось черпнуть от него жизни, почувствовать себя живой. А сделать это я могла лишь поддавшись будоражащим эмоциям и неуместным желаниям, возникавшим у меня в его присутствии.
– Не помешаю? – уточнила я, хотя уже опустилась на мягкие, разбросанные по шезлонгу подушки.
– Нисколько. Ведь это я в вашем доме. И надеюсь, вы не возражаете, что я взял книгу из вашей библиотеки?
– Нисколько, – вернула я ему слова, и он улыбнулся мне краешком губ. – Что читаете?
– Хемингуэя "По ком звонит колокол", – он медленно развернул голову в моём направлении, вглядываясь в мои глаза.
Я заморгала, слегка удивлённая.
Необычный выбор. Мне стало немного неуютно под таким взглядом, но стоило ему снова улыбнуться, как скованность и неудобство куда-то пропали. Это улыбка преображала его лицо. Знает ли он, что ему стоит улыбаться почаще? Тогда он не будет казаться таким отстранённым и далёким, и непонятным.
– Читали? –