держать себя в руках.
– Тогда, в пятом классе, я затащил тебя в туалет, чтобы поговорить наедине. Хотел признаться, что ты мне нравишься. Но что-то пошло не так, дверь захлопнулась, наши тупицы-одноклассники начали шутить, а ты стояла передо мной такой растерянной, что я и слова сказать не смог.
Вот это точно неожиданно. И глупо.
– Ты прав. Мне сейчас хочется тебя и ударить, и рассмеяться. Не хочешь рассказать все по порядку? Ведь мы перестали общаться, когда нам было около шести.
– Нам было семь. Мы все детство провели с тобой вместе. Я считал тебя своей подругой. Но как только началась школа, у тебя появились новые друзья, и мы стали меньше общаться, – он начинает смотреть на меня виноватым взглядом. – Я разозлился, и поэтому мы начали постоянно ругаться. В пятом классе мне захотелось это исправить, но вышло не очень. И я решил больше ничего не менять.
– Тебе говорили, что ты идиот? – я столько глупых и обидных шуток пережила только потому, что он обиделся? – Хотя можешь не отвечать. Лучше скажи, что изменилось в восьмом классе? Ты тогда почти перестал ко мне цепляться.
– Потому что мы стали старше. В четырнадцать я начал ловить себя на мысли, что мне больше хочется просто проводить время в твоей компании, чем спорить. Знаешь сколько шуток от Костика я тогда выслушал, что влюбился в тебя? – он начинает смеяться, причем так заразительно, что и я вместе с ним.
– А я из-за такой смены поведения все время ждала подвоха и ходила на нервах. Мне казалось, что это очередная твоя шутка.
– Представь, как будут смеяться наши дети, услышав нашу историю, – он притягивает меня ближе к себе и смотрит в глаза.
– Какие дети? Какую нашу историю? – спрашиваю я, изогнув бровь. Мы встречаемся один день, а он уже о детях говорит.
– Как какую? Как папа был с детства влюблен в маму, а встречаться они начали только в одиннадцатом классе, первого октября. Кстати, запомни эту дату, чтобы не забыть о годовщине. Жениться тоже в этот день будем.
– А ты, оказывается, романтик.
– Это ты так влияешь на меня.
Сразу после ответа Дима целует меня. Поцелуй такой же осторожный и нежный, как утром. Будто он боится меня спугнуть. Но в этот раз, постепенно, Дима начинает действовать настойчивее, будто показывая, что нужно делать.
Стоит нам оторваться друг от друга, мои щеки сразу краснеют. Интересно, через сколько я перестану так смущаться?
– Мне нравится, как ты стесняешься, – успокаивает меня Дима, нежно поглаживая щеку.
– А мне не нравится, что я так реагирую.
– Со временем это пройдет. Ты поэтому в школе позволяешь только в щёку целовать?
– Я не считаю уместным целоваться на глазах у всей школы. Мы же вместе не для кого-то, а для себя. Зачем вся эта показуха?
– А я смотрю на это иначе. Так мы показываем всем, что не свободны. Что я твой, а ты моя.
– Все теперь и так знают, что мы вместе. А кому-то что-то доказывать я не собираюсь.
– Хорошо,