именно сурово? – не унималась Хейзел.
В темноте вспыхнула еще одна пара глаз – Мейсон оперся на локоть и приготовился слушать. Логана сморил сон, а вот Уэсли тоже бодрствовал. Он обычно устраивался на ночь в раскладном кресле моего отца, размером почти с Нью-Гемпшир, загадочным образом помещавшемся рядом с маленьким камином. Хотя сейчас сын даже не разложил кресло. «А что ты думаешь об этом?» – мысленно спросил я Уэсли. Сын все равно вряд ли расслышит меня сквозь ураганное завывание вентиляторов, и я просто подмигнул, надеясь, что он хотя бы увидит.
– Папа?
Я вспомнил про Хейзел.
– Ох, прости. Так о чем ты спрашивала?
– Почему его жизнь была такой суровой?
Я точно знал, какая у нее сейчас забавная мордашка, – как и то, что на каждой ноге у меня по пять пальцев.
– Его отец… – Я запнулся. Всегда гордился, что не скрываю ничего от детей, однако страшная сказка о Коротышке Гаскинсе – это уж слишком. – Его отец был плохим человеком и ужасным родителем. Самым плохим. Зато вам повезло – у вас лучший на свете папа!
Я предпринял отчаянную попытку сменить тему и направить разговор в другое русло, но она не удалась. Совсем не удалась. Потому что следующий вопрос задал Мейсон:
– А что натворил его отец?
Неужели я где-то проговорился? А иначе что заставило бы семилетнего ребенка задать столь специфичный вопрос? Подобная формулировка обычно относится к пребыванию в тюрьме, о чем Мейсон в его возрасте не должен знать.
Не в состоянии солгать, я ответил просто:
– Он причинил вред многим людям. Если точнее, он их убил. Но это происходило тридцать лет назад. Вам бояться нечего.
Как должны принять подобное заявление напуганные маленькие дети ночью в темноте, когда по чердаку расхаживает призрак? Я физически чувствовал их страх.
– Идите сюда. – Я рывком сбросил ноги с постели и похлопал по простыне с обеих сторон от себя. Дети вскарабкались на диван так быстро, словно я объявил начало игры в «горячий пол». Я положил руки им на плечи и крепко стиснул. – Сегодня у нас выдался безумный день. Давайте не будем обсуждать это происшествие, ладно? Поговорим лучше о… о кроликах!
– А отец Дикки убивал кроликов? – спросил Мейсон.
Боже, спаси меня! Вероятно, убивал. Еще в детстве. Убивал, сдирал шкуру, развешивал тушки, чтобы они гнили, внутренности поедал, а кровь использовал для обрядов вуду или черной магии. Разумеется, с детьми я своими пессимистичными выводами не поделился.
– Нет, конечно же, он любил кроликов, как и все. – Какое счастье, что дети не видят, как я поморщился, давая столь абсурдный ответ. – Я серьезно. Поговорим про что-нибудь еще. Сознавайтесь, как насчет новых игр на ваших телефонах? Которые списывают деньги с моей кредитки без моего ведома?
– Папа!
– Отлично. Хейзел созналась. И что у тебя есть?
– А расскажи нам еще про призрака! – Я вздохнул, и дочь поспешно добавила: – Я знаю, это просто глупая сказка, но очень