на тот участок, где стоял интернат.
Ночь для оперов прошла неспокойно. Где-то за полночь в соседних дворах по непонятной причине вдруг началась собачья «перекличка». Сначала с подвыванием начинал лаять какой-то, судя по басу, крупный волкодав. За ним «эстафету» визгливо подхватывала дворняга, следом за которой глухо подхрипывал непонятной породы «ветеран» дворовой службы. Потом все начиналось сначала...
Стас, исходя желчью, ворочался под пахнущим карболкой одеялом, мысленно призывая на головы собачьих «манифестантов» все кары небесные. Лев, напротив, спал очень спокойно, лишь раз проснувшись, он пробормотал что-то наподобие:
– Вот глотки луженые! – и, повернувшись на другой бок, снова уснул.
Стас, который успел отоспаться сначала в самолете, а затем еще и в автобусе, слушая его размеренное дыхание, лишь завистливо вздохнул. Однако, словно вняв его мысленным призывам к тишине, собаки постепенно угомонились. С наслаждением смежив веки, Станислав наконец-то снова медленно погрузился в сон. Однако этой ночью пересмотреть все положенные сны он так и не смог.
Часу в пятом утра в коридоре гостиницы раздался грубый топот и чей-то пропитой голос заорал, сопровождая свои вопли громким стуком в дверь:
– Девочки! Открывайте! Это я пришел! Открывайте по-хорошему, а то ща дверь с петель снесу!..
Крячко в ярости вскочил с постели, запоздало сообразив, что стучатся не к ним, а в дверь напротив. Он сел на кровати, свесив ноги и протирая кулаками заспанные глаза. «Что за порядки?! – недоумевал он. – Где вахтерша, почему она пропустила неизвестно кого в гостиницу?» И тут он вспомнил, что дежурная, она же и горничная, и уборщица, и еще неизвестно кто, вчера мимоходом предупредила, что ночью ее на месте не будет. У нее заболела свекровь, и ей придется подежурить у постели больной.
А горлопан продолжал бузить, уже всерьез начиная ломиться в комнату напротив. Гуров тоже проснулся и, приподняв голову над подушкой, прислушивался к происходящему. В это время из-за двери приглушенно послышались возмущенные женские голоса. Женщины кричали, что сейчас вызовут милицию, на что непрошеный «ухажер» отвечал тупым, бессмысленным гоготом. Через шум и крики послышался голос еще одного визитера:
– Ну чё, не впускают? Ничего, и не таких обламывали. Ишь ты, недотроги выискались!
– Мать вашу, козлы тупорылые! – быстро надев брюки и туфли, Стас подошел к двери и, выглянув в коридор, сердито предложил: – Эй, может, свалите отсюда? Достали, блин!
Обернувшись к нему, двухметровый верзила недовольно скривился и, сплюнув на пол, презрительно изрек:
– Исчезни, чмо! А то я ща тебя самого раком поставлю. Чё, не понял?
Это уже выходило за всякие рамки. Вскипев, Стас распахнул дверь и, быстро взявшись руками за верхний дверной косяк, резко выбросил ноги вверх и вперед, нанеся мощный удар обеими ногами в голову бузотера. Верзила, издав какое-то бульканье, распластался по двери комнаты напротив и медленно сполз по ней на пол.
– Сука!