дверь. Движенье, грохот.
И два выстрела в комнате, два трупа…
Я
Ты чего, Питирим?! Чего наделал?
Ты зачем, а?
Питирим
Они б тебя убили.
Я
Кто? Вот эти? Да мы сидели мирно,
толковали о всяком.
Питирим
Оттого-то
и разбито лицо, одежда в клочья,
оттого их стволы на изготовке?
Я
Да за что убивать?
Питирим
Спроси у мертвых.
И внимательно так, и трезво смотрит
мне в глаза, не мигая и недобро…
Она
Ну спасибо, отец.
Питирим
Хотел убить бы
и тебя, кто ты есть такая.
Она
Я-то?
Я – душа.
Питирим
Всё не так.
Она
Твой друг очнется
(уступлю я), успеешь попрощаться.
Питирим
Я от этих-то спас, а от тебя как
мне спасти его, от несытой твари?
Она
Уже, отче, никак: мы покидаем
только мертвое тело. Не изгнать нас
ни постом, ни молитвой вашей.
Питирим
Знаю,
оттого злюсь.
Она
Я, поп, не виновата.
Питирим
Пусть хоть тело его живет под солнцем,
пусть хоть тенью в твоем сознанье будет
след души его собственной; а вспомнишь
Питирима, так это вспоминает
он меня – ты напейся тогда пьяной,
дай ему хоть такое послабленье
ради долга сегодняшнего.
Она
Ладно.
Она
А что думаешь, отче, об исконных
ваших душах? Мы чем от них отличны?
Мы бессмертны, а ваши?
Пиштирим
Я не знаю.
Она
Мы, наверно, ни хуже их, ни лучше,
но сильнее, раз можем извести их.
Может, был какой сдвиг, сбой в мирозданье,
потому бедным нам и не досталось
сразу тел и пришлось летать, скитаться
по чужим, где гостям совсем не рады.
А мы что? Нам приют не меньше нужен,
чем наседкам.
Питирим
Не думай и сравниться!
Она
Я свое выполняю обещанье —
попрощайтесь, и уходи отсюда.
Питирим
Ты останешься жить тут?
Она
Да, но страшно
мне с тобою общаться, с окаянным:
я привыкла, когда меня не знают.
Питирим
Ну а с этими что?
Она
Не беспокойся,
не найдут их, умею концы прятать.
Я
Кто они?
Питирим
Я не знаю!
Я
Ты откуда
здесь с ружьем взялся?
Питирим
Вижу – в черном