яркий свет при выходе из клиники встретил меня, как земля Итаки своего Одиссея, вернувшегося живым с Троянской войны.
Когда я прибыл на работу в 15:40, начальник долго и ошалело разглядывал надутую как воздушный шарик часть моей щеки и разорванный рот. Очевидно, он никак не мог сопоставить образ того человека, что ещё полдня назад воодушевлённо работал, с образом пришедшего к нему не первой свежести полутрупа. Мои объяснения ситуацию никак не прояснили, так как звуки, что издавал мой трагический рот, состояли в основном из шипящих. С работы отпустили незамедлительно.
Первый вечер и ночь, при содействии антибиотиков и разных процедур, прошли относительно спокойно, при малой температуре. Периодически шумела и болела голова. Слоновья доза наркоза не прошла бесследно. Боль, сон и гул менялись поочерёдно. Наутро состояние ухудшилось. Я не рискнул даже садиться за руль автомобиля и поехал в поликлинику на другой конец города на автобусе. Потратил немалое время, но всё же удалось попасть к врачу. Лор-врач отказала мне в приёме и отправила к специалисту по месту жительства, хотя все комиссии и обследования мы проходили здесь, как прикреплённые от предприятия. В голову пришла мысль, что непременно нужно показаться заведующей, что так невзлюбила меня накануне.
К удивлению, сегодня шишка-врач была совершенно другой. Моментально бросив все свои дела, она повела меня на срочный осмотр, по дороге мягко и ласково справляясь о моём самочувствии и о процедурах, которые я проделал за прошедшие сутки.
На диковинную работу коллег пришло смотреть всё отделение. По очереди заглядывая мне в рот, врачи-стоматологи смотрели на меня, как на музейный экспонат эпохи палеолита и отходили с сочувствующим видом. Было не совсем понятно выражение их лиц. То ли они недоумевали, что после такой экзекуции я остался жив, то ли они впервые видели не описанную в учебниках стоматологии челюсть инопланетянина.
Мне в срочном порядке был выписан больничный на три дня с назначениями и рекомендациями сопутствующего лечения. А также было выдано консультативное направление на очень серьёзной бумаге, которую врач-заведующая где-то очень долго подписывала. Направление было выдано в республиканскую челюстно-лицевую хирургию, в которую нужно было ехать немедленно.
Было ощущение, что весь наработанный имидж целой клиники с треском разрушился, но в то время мне было не до претензий. Голова не переставала болеть, одолевали слабость, головокружение и неопределённость. Я уже больше суток ничего не ел, а чувство голода отсутствовало полностью. Опухоль практически не спала, и было очень неприятно видеть презрительно-сочувствующие взгляды пассажиров в общественном транспорте.
Опять пришлось ехать на другой конец города. Но, слава Богу, я попал в часы приёма, хотя и пришлось ждать в очереди больше полутора часов. Врач солидного возраста весьма безапелляционно и резко выдернул из моей раны всё то, что с таким трудом клеилось, пришивалось и мною оберегалось. Не обращая