Кто двое?
– Ты и Бульбаш.
– Значит, Бульбаш меня выволок?
– Бля. Бульбаш и себя не вытащил бы. Ноги у него перебиты осколками. А вот у тебя кроме пары царапин и контузии нет ничего. И это ты Бульбаша приволок к вертолёту. И это ты, когда прилетели в Курган-Тюбе, накинулся на полковника госбезопасности и чуть глотку ему не перегрыз. Вовремя вырубился. И неделю без сознания лежал под глюкозой. Может, объяснишь, что это было???
– Бать. Я только взрыв помню. Очухался уже здесь в браслетах. Я думал, меня ребята приволокли.
Месяц велось следствие. Пришло к выводу, что нападение на полковника было совершено в бессознательном состоянии. Все остальные нестыковки закрыли грифом совершенной секретности. Дивера со съехавшей кукушкой на волю выпускать никто не собирался. Так и сгинул бы где-нибудь на урановых шахтах или в качестве учебного материала для молодых волкодавов ГРУ. Но Батя нажал на какие-то свои рычаги. Мишке зачитали приговор трибунала. За нападение на вышестоящего начальника его приговорили к лишению всех наград и званий. Одели в поношенную песчанку, сунули в руки воинское требование на билет и выпнули из изолятора КГБ.
Перед отъездом Мишка решил навестить Бульбаша. Батя на прощание объяснил, как его найти.
Сестра проводила Мишку до палаты, тот вошёл. Увидел друга, стоящего на костылях, кинулся обнять его. Тот шарахнулся от Мишки, не удержался на костылях, упал. Мишка опешил.
– Вась, что это ты от меня, как чёрт от ладана шарахаешься? Я пока ишшо не привидение!
Бульбаш с трудом сгруппировался, поднялся, опираясь на костыли.
– Неожиданно просто, – буркнул он. – Пошли в сад, там посидим. Душно здесь.
Нашли в дальнем уголке сада укромный уголок, закурили.
– Мишань, прежде чем разговор вести, пообещай мне одну вещь.
– Какую?
– Не ищи меня больше никогда, ладно? Забудь, что был такой на свете. Ты знаешь, Миш, я никогда ничего не боялся. А теперь я крови боюсь.
«Вот это переклинило братуху, штатный спец по допросам начал крови бояться… делааа», – подумал Мишка.
– А больше всего я тебя боюсь. Я в монастырь пойду после госпиталя. Страшно мне очень. Спасибо тебе, что вынес меня, но честно, лучше бы ты меня там оставил.
– Братишк, а членораздельно говорить можешь?
И Бульбаш стал рассказывать, прикуривая сигареты одну о другую, дрожащими пальцами:
– Я в самом начале обстрела в какую-то ямку свалился, поэтому меня и контузило не очень сильно и осколками только ноги посекло. Я сразу сознание от болевого шока потерял, поэтому самое начало, как ты меня из-под обстрела вытаскивал, не видел.
Очнулся я, когда ты меня уже километров десять проволок, от духов отбиваясь. Весь БК ты уже сжёг, и свой, и мой. Ну вот, ты меня под камешек привалил, ноги тренчиками перетянул, промедола мне вколол. Потом броняху скинул, китель. Взял свой и мой НРы и по пояс голый к духам рванул. С двумя ножами. Миш, это очень страшно было. Их харь двадцать было, из автоматов в тебя садят, а