робости больной, ни гордости больной!
Вот и декабрь… И ветер, как шальной,
В тумане рыская, на миг его прорезал,
И странствующий глас, плодоносящий жезл —
Единственный побег сумрачных дней моих
Возник перед тебя. И всё, и ветер стих,
И в хмаром облаке опять мой сад сокрылся, —
Я бился, ты ж – вникал, но смыслу не добился…
И снова проглотил двойной горящий мрак
Мой не звучащий звук, твой не смотрящий зрак.
Accusativus
Всех… всех первенцев от наших очагов,
Всех… всех пасынков богоугодных пазух,
Не сделавших еще своих шагов
Из наших рук в верблюжью супесь азбук;
Всех… всех кáтящих в взволнованной земле
Всех… всех на свете тыльных плоскогорий,
Чьи волны, остановлены в золе,
Молчат среди пылающих уголий;
Всех… всех кáтящих бездонную ладью
Всей… всей тьмою на неимоверных веслах…
И бронзовые горны улю-лю
Кричат из облаков молниеносных.
«Там ветер и ветер в зияньях…»
Там ветер и ветер в зияньях,
Где листия дулись горой.
Деревья в кривых одеяньях
Сносили свой женский покрой.
И что же в сюжетах природы
Для поздних ее сыновей,
Когда б не постылые годы,
Летящие из ветвей.
Стансы
В пугающем звучанье совершенном
Мне жить и жить… и что же из того,
Что тычется камышинка коленом
В ложащееся звука существо.
Пускай ее… Морская черепица,
Теснясь и падая, и вот! – стоя,
Накрыть мой дом недвижным махом тщится,
И защитить от мшистого копья.
Я ль не летел в соленой колыбельке
От бережка до бережка земли,
А голос, расширяющийся в Бельте,
Звукоубивство чествовал вдали —
И вот я здесь: камышевые дула
И мышцы волн воюют, и в бою
Нет звука всё. Одно зиянье гула
Пустой волной качает жизнь мою.
Русская песенка I
Эх, осталось бы у нас чутку денежек
С тех орешек золотых, что лущим,
Мы бы сóзвали в свой дом красных девушек,
Красных девушек и красных мужчин.
Ну а те уж бы зашли бы, не чванились
Перед тьмою, что, сияя стеклом,
Опускается на пол – всеми швами вниз,
Но храня еще исходный наклон.
Двадцать четыре стихотворения 1983 года
«Середь этой зимы понял я, как я к жизни прикован…»
Середь этой зимы понял я, как я к жизни прикован,
Как не нужно от ней ничего, кроме дней и ночей…
Даже вниз уходя осовевшим лицом пустяковым,
Оглянусь изо всех сил: Божий свет, весь в снегу, весь в снегу до плечей.
Деревья —
– как в белых сетях
Уснули