до тех пор, как вы наверняка знаете, он существовал лишь на латыни и в оригинале, то есть на древнегреческом языке. Многие полагают, что с этого момента и началось возрождение и, не побоюсь этого слова, восхождение астрологии. Однако я на себя такую ответственность, конечно, не беру.
Каждому в аудитории было ясно, что скромность его напускная. Профессор Айсли подтвердил это неоднократно: давая экскурс в историю астрологии, он коротко и без особого интереса рассказал нам об опыте учёных Месопотамии и Египта – но надолго задержался на Древней Греции. И всякий раз, упоминая Клавдия Птолемея с его трудами, профессор самодовольно поглядывал в класс, будто спрашивал: помните, да, кто его перевёл? Знали бы вы, как хотелось выкрикнуть на всю аудиторию, что мы уже осознали всю степень его величия и готовы перейти к следующей теме!
Правда, не думаю, что профессора Айсли интересовало наше мнение – и под «нашим» я подразумеваю мнение девушек. Он практически не смотрел на нас, обращаясь к одним лишь юношам, ища в них понимания и восхищения. Сначала я не придала этому значения, но когда он начал задавать вопросы исключительно студентам мужского пола… Что ж, я живо вспомнила слова Бекки и порадовалась, что этот профессор по крайней мере не говорит нам в лицо всё, что о нас думает.
Такими были не все. Профессор Фишер, встретивший нас на вводном занятии по натальной астрологии, не стеснялся задавать девушкам вопросы – и подчёркивать каждую сделанную ошибку. Нет, ну скажите на милость, откуда я должна в начале первого же урока взять определение генитуры?!
– Так-так, – когда я честно призналась в своём неведении, Фишер (называть его профессором в мыслях я просто отказываюсь) удовлетворённо покачал головой, точно радовался оплошности и предоставленной ему возможности поглумиться. – А может, вы знаете, сколько домов существует в каждом гороскопе?
Я сделала вид, что задумалась над ответом, но на самом деле размышляла, что хуже: сказать, что не знаю, или попытаться дать хоть какой-то ответ. Что ж, первый вариант я уже пробовала…
– Девять? – я помнила, что дома как-то связаны с планетами, и решила попросту сосчитать их количество.
По лицемерно сочувственной улыбке Фишера сразу стало понятно: зря.
– Не думал, что когда-нибудь такое встречу, – он повернулся к студентам-юношам, будто предлагая вместе с ним оценить диковинку. – Оказывается, в наш просвещённый век есть люди, которые не знают, сколько знаков числится в Зодиаке!
Эй, но он же не так спросил!
– Но мы не должны быть суровы, – неожиданно Фишер пресёк нерешительные мальчишеские смешки. – Всё же эта юная леди осознала своё невежество и решила устранить его, обратившись за нашей помощью. Правда, при этом отняла место у более многомудрых юношей, которым обучение в сих стенах явно больше пошло на пользу…
К лицу прилил жар, порождённый одновременно раздражением и… да, стыдом. Уставившись в стол, я с ужасом понимала, что он прав. Я поступила сюда совсем не ради науки, и я заняла место —не юноши,