чародействовали руки —
Летели в эфир кристальные звуки,
Летели в эфир хрустальные звуки,
Летели в эфир прозрачные звуки,
Летели в эфир мажорные звуки,
Летели в эфир волшебные звуки,
Несущие
чудный шарм
к облакам.
Затишье.
И вдруг скользнул ветерок,
И шелест листов —
пророка рок
едва уловим…
И рокот, и рокот —
восторженный гимн
природе, свершеньям
и всей планете —
Смещенье, смешенье, рожденье
цветов на мольберте —
Свинцовое, серое, белое, красное —
И капели…
И взрыв обаяния страстного,
и метели…
Пунктиры,
дороги, столбы и природа —
Мелькает, мелькает, бежит, отпадает…
И город вплывает – дома-пароходы…
И замирают мгновеньем аккорды…
Вдруг стук колёс по мостовой —
Стук из вчера, стук неземной
И жизнь в черте квартала
С её трагической судьбой,
Где «Незнакомка» с розой алой
У поседевшего канала
Спешит свести свой счёт с судьбой…
И в воду опрокинулась бездонность —
Как в омут неба затаённость,
В котором облака – как альпакá[12],
И в воду отразились берега,
И вечность бытия, небытия.
Всё воедино: небо и земля
Слились в одно воображенье —
Безумие и изумленье…
И сумрак чайной розой в зале,
И ароматы бал ваяли.
Тот первый бал святой печали:
Она ждала – её не замечали…
Тонка, почти полувоздушна,
Ланиты – ландышей оттенок…
То замирая,
то с волненьем.
И озареньем
блеск в волнах…
И звук свирели…
……………………………….……
Святое колдовство в руках,
От исполненья – наслажденье
И полумесяц на устах.
Круженье нимф и нежной грусти.
И в розовеющем тумане
Белели волны жемчугами,
Звенели в травах бусы-гусли,
Брегета[13] звон во всех ладах —
Непревзойдённого искусства.
И я сидела чуть дыша,
И раскрывалась вдруг душа,
Впуская грозди разноцветных звуков.
Одним мгновением они баюкали
На облачных волнах, как в колыбели,
Потом переходили в трели…
И вдруг взрывались радостным рассветом
И шумом, суетой…
В движении планета.
Он вместе с создателем
Нотной энергией правит,
Он славит создателя
В этом Божественном зале.
Он в трансе,
Он в звуках,
Он в чувствах —
В астрале.
Мгновеньем звук уже рокочет —
Хрустальный водопад
при лунной ночи.
И