странный и темный,
очки так небрежно срывает.
И застыла толпа,
и молчит этот вечный убийца.
Что случилось? Вы жизнь
прожигали и были довольны,
Вы читали роман, не грузясь,
и не ждали расплаты.
В темном зале, заполненном
музыкой, не было больно,
Только жизнь растворилась,
однажды исчезла куда-то.
– Ничего кроме секса, —
я снова их слышу невольно,
Только как там во тьме
мы с тобою кота отыскали.
А душа оторвалась от тела,
ей больше не больно,
И назад не вернулась,
но тени повсюду мелькали.
Вы читали роман, не грузясь,
и не ждали расплаты,
Не бедны, не убоги,
за все вы сполна заплатили.
Только этот явился,
так тихо твердит он: – А хватит.
И снимает очки, вам
все кажется, бесы шутили…
И в пенсне у Мерзавца
мелькают знакомые лица.
Я любила и знала их,
только ничто не спасает.
Вот убитый воскреснет,
и странно бледнеет убийца,
Этой музыки грохот,
их снова бессильно глотает.
И никто не заметил,
но боль вас теперь не отпустит,
Кот заставит кружиться,
потом Мефистофель обманет.
В темном зале, заполненном
музыкой боли и грусти,
Промелькнули усталые тени
и скрылись в тумане…
Тени на балу
Мы все лишь тени на балу страстей.
Нас музыка, чаруя, закружила,
И тот мужчина, явно он ничей,
И все-таки веселый и счастливый.
Роман не выйдет, повесть напишу,
О том, как мы столкнулись в эту осень,
Все было чинно, больше не грешу,
А бал гремит и Рыжий снова просит
Очаровать, и королева грез,
Все слушает истории чужие,
Душа скулит, как старый, добрый пес.
И нет дождя, и как еще мы живы?
Любовь и Смерть танцуют танго там,
Где белый вальс давно уже забыли,
А тень металась где-то по пятам,
И кажется, еще с тобой мы жили.
Катилась в пропасть лютая жара,
И мир тонул, от ливня задыхаясь.
И старый шут грустил тогда с утра,
В глазах его стихии отражались,
И так хотелось снега в этот час.
Но не касалась больше тел прохлада,
И музыка страстей чарует нас
И тонет где-то прелесть снегопада
«Невероятный сон в метели снится…»
Невероятный сон в метели снится,
По лабиринту призрачных страстей
Бреду к тебе, стерев чужие лица.
И вновь поет Иглесиас сквозь метель
О, Ностальгия, что меня тревожит,
Когда пора забыться и заснуть.
Но он прорваться сквозь метель не может,
И он не хочет к пропасти свернуть.
А голос