жителей, которые целиком зависели от нас. Особенно страдали больные, роженицы и старики, жизнь которых часто теперь зависела от доброй воли командиров блокпостов. Тщательному досмотру подвергались не только частные машины, но также кареты скорой помощи, поскольку «в них могли находиться террористы». Проблему безопасности блокпосты не решили, но зато ещё больше озлобили местное население против нас. За чужую жестокость
и глупость всегда должен кто-то заплатить. Платят, как правило, самые беззащитные. В данном случае это были местные жители – арабы. Они платили нам ненавистью, становясь благодатной почвой для идущих убивать нас. В свою очередь арабы вымещали накопившуюся ненависть тоже на самых беззащитных в наших городах – на тех, кто не мог себе позволить собственную машину и ездили на автобусах, которые взрывались чуть ли не каждый день. Это был замкнутый круг: мы душили их города блокадами и бомбили их дома, а они в ответ взрывали себя в самых людных местах или в автобусах наших городов. А политики всё это время твердили о своём стремлении к миру… Страшное было время. Служба на блокпосту мало чем отличалась от других похожих мест. Днём было тихо, а с наступлением сумерек начался обстрел. Сначала были слышны отдельные выстрелы, потом автоматные очереди, затем, будто в оркестре, вступал пулемёт. Чуть позже начинали рваться гранаты и самодельные мины. Мы отвечали прицельным огнём из автоматов и гранатомётов по машинам, огням домов и мечетей. Впрочем, огней было мало – с наступлением сумерек их города погружались во мрак, и мы вели огонь почти наугад, при этом не жалея патронов. Так продолжалось довольно долго, пока не произошёл случай, после которого и обстрелы, и нападения на блокпост полностью прекратились.
Однажды к нашему блокпосту подъехала машина с зелёными номерами, с которыми ездят только палестинцы. Солдаты уже было приготовились открыть предупредительный огонь, но уви-денное нами зрелище совершенно сбило нас с толку. Расстояние, отделявшее машину от блокпоста, было довольно внушительным и не позволяло пассажирам машины причинить серьёзный ущерб блокпосту, если бы они вдруг вознамерились взорваться или открыть прицельный огонь, и вместе с тем позволяло разглядеть не только машину, но и её пассажиров. Стёкла машины были разбиты, и весь капот в дырах от пуль. В машине можно было разглядеть, кроме водителя, ещё двоих пассажиров – юношу лет шестнадцати и женщину на заднем сиденье. У юноши на переднем сиденье вся левая сторона была чёрной от крови. Он что-то
прижимал к плечу и корчился от боли. Женщины на заднем сиденье почти не было видно, она, видимо, полулежала, но даже на таком расстоянии были слышны её душераздирающие крики. Она кричала почти без перерыва. Водитель осторожно открыл дверь и, подняв руки, вылез из машины. Стоя с поднятыми руками, он что-то кричал нам, и в голосе его чувствовалось отчаяние. Даже не понимая языка, нетрудно было догадаться, что он умолял о помощи. Кричал он громко, но его крик не перекрывал отчаянных воплей