общество, – улыбнулся Нармер, – лучше идти с подарками, иначе плохо примут. Я немного подготовился, в вашей гостевой комнате я оставил симпатичный букет, вручите его мадемуазель Жаклин, а для малышки Эллы я припас милый сувенир.
– А вы, оказывается, дамский угодник, – рассмеялся мистер Шельдман.
– Бывает, – скромно потупил взор глава жрецов. – Светская учтивость – один из действенных приемов магии.
Смеясь и болтая, мужчины зашли в гостевую комнату, где в вазе стоял букет красных георгинов.
– Георгины, на языке цветов, означают красоту и уважение, – объяснил Нармер. – Достойное отношение от работодателя. Таким образом, вы признаете качества мадемуазель Жаклин, но без намеков на интимность.
– Вы потрясающий дипломат и мудрец, мистер Нармер. Мне действительно нравится мадемуазель Жаклин, она прелестная особа, профессиональна в своем деле наставницы, но сближаться с ней я, разумеется, не собираюсь. Как вы знаете, мистер Нармер, я не из тех, кто заводит интрижки со своими подчиненными.
– Я знаю вас, мистер Шельдман, вы действительно – благородный и ответственный человек.
– Я, конечно, не идеален, – приосанился Роберт Шельдман, – но совесть не потерял! – Роберт Шельдман осторожно взял из вазы цветы, и тут его взгляд привлек небольшой, но объемный глянцевый мешочек, сантиметров пятьдесят в длину и ширину. – Здесь, я полагаю, подарок для Эллы? – спросил с любопытством Шельдман.
– Так, милая игрушка-безделушка, – небрежно проговорил Нармер, – чтобы расположить сердце девчушки.
– Замечательно. Теперь мы во всеоружии, поэтому нанесем наш неофициальный визит моим прелестным подопечным.
Роберт Шельдман и Нармер вошли в детскую, мадемуазель Жаклин и Элла в это время на ковре собирали пазл. Девочка и ее наставница были увлечены игрой, однако, увидев хозяина дома, они поспешно встали.
– Сидите, мадемуазели, – сказал Шельдман.
Мадемуазель Жаклин и Элла снова опустились на ковер. Они внимательно смотрели на их покровителя и его спутника.
– Девушки, – сказал Роберт Шельдман, – это мой друг, мистер Нармер, прошу любить и жаловать.
Глава жрецов учтиво поклонился, при этом он подмигнул Элле. Девочка хихикнула и тут же, смущаясь, опустила свою хорошенькую головку. Шельдман подошел к гувернантке и протянул ей букет цветов. Девушка снова встала.
– Мадемуазель Жаклин, – обаятельно, как только мог, улыбнулся Роберт Шельдман, – это вам в знак признательности за вашу заботу о девочке. Премию вам уже перевели на счет.
– Как вы добры, месье Шельдман, – сказала мадемуазель Жаклин, прижимая букет к груди.
– Это не доброта, а справедливость, – гордясь собой, проговорил миллиардер, – я всегда ценю хорошую работу.
Нармер уже сидел на ковре возле Эллы. Он посмотрел на Шельдмана. Роберт Шельдман понял друга. Он взял под руку трепещущую от счастья гувернантку и повел ее к окну.
– Мадемуазель