ногу.
Остановился возле темной двери с круглой чёрной ручкой и, отойдя в сторону, вдруг схватил меня за рукав рубашки и начал причитать:
– Господин, я так рад…Мы так рады. Господин, мы ведь уже все…, – смахнул пальцем выступившую слезу, – а госпожа не верила. Мы видели. Они все верили, а она нет. Выгоняла соболезнующих. Отключила телефон, чтобы никто не звонил.
– Зачем она отключила телефон? – я осторожно высвободил свою руку, думая о том, что болтливые слуги в доме – это катастрофа. Хотя сейчас мне это было на руку.
– Они все звонили и соболезновали. А она, – его голос дрогнул, сделался восхищённым, – она им всем говорила, что вы живы, и что она не собирается тратить время на их глупые разговоры.
– А почему твоя госпожа не верила?
– Я всегда говорил жене, что между вами божественная связь. Что госпожа чувствует вас на расстоянии, а вы её. Так и получилось, господин. Так и получилось!
Он снова радостно заулыбался, а я сдержанно кивнул ему и махнул рукой, отпуская.
Интересно, значит, меня заживо похоронили все мои знакомые, и только Дарина верила в то, что я не умер. Но почему? По ее словам, меня не было целый месяц. Тридцать дней я не выходил на связь ни с кем, и они решили, что меня больше нет.
Так она сказала мне в машине по дороге домой.
«– Скажи…Расскажи, что с тобой случилось, Максим? Почему тебя так долго не было? Где ты был?
– А сколько меня не было, куколка?
– Месяц, – её голос задрожал, и она еще сильнее стиснула пальцы, – чёртов месяц, день за днем, час за часом я ждала от тебя хотя бы одного слова. Хотя бы простого «я жив»…, – отвернулась, пряча слёзы, выступившие на глазах.
– Ошибаешься, девочка, – я склонился к ней, обхватывая ладонью побелевшие пальчики, – меня не было гораздо дольше. Так я, по крайней мере, чувствую.
– Сколько? – выдавила из себя, не убирая руку, и я улыбнулся, поглаживая большим пальцем её ладонь.
– Минимум, лет двадцать. Я не могу сказать точно. Но то, что вижу на улицах сейчас, изменилось явно не за пять лет…
– Но что произошло с тобой? – она резко подняла ко мне лицо, – С какого момента ты помнишь себя?
– Я не знаю. Я помню, как очнулся в зловонной подворотне, из которой валил такой смрад, что тянуло выблевать свои же кишки. Вот только, – сам не заметил, как стиснул маленькую руку, вспоминая, – я не мог сделать даже этого. Я не мог пошевелиться. Даже моргнуть. Я лежал живым трупом, – она громко и рвано выдохнула, и я убрал свою руку, – чёртову уйму времени и слушал, что происходит вокруг меня. Мне повезло, что в том районе такие узкие улицы и высокие здания с навесными крышами на первых этажах, что туда даже свет не пробивался. Первым, что я увидел, открыв глаза, была жирная серая крыса с облезшей на боках шерстью, а я был невыносимо голоден».
При воспоминании о том, как вгрызался клыками в подобную тварь, затошнило, и я потянулся к портсигару, стоявшему на тёмном дубовом столе. Достал сигару и, покрутив её в пальцах, поднёс к носу, вдыхая