и на веранде, в общем, постаралась убрать следы, чтоб не нервировать маму.
Тщательно расчесала волосы, переоделась в форму и поспешила в лицей.
Четыре урока, неприятный день. Биология, математика, поэтическая практика и физкультура! И, как будто физры было мало, дополнительно – занятие хора! Кто поёт после стометровки? Зачем так уродовать связки?
По компетентному мнению Соны, школьный хор был страшнее ночного морга. А дружелюбные одноклассники – хуже оскаленных зомби!
В лицее при «Скрипичном ключе» учились необычные дети. Их родители были певцами, актёрами, композиторами, режиссёрами. И считалось, что потомки известных людей в нужной среде раскроются сами. Лицей был теплицей, где зрели гении!
Соне сравнение нравилось. Уж она-то знала, сколько навоза высыпано на эти грядки! И как больно жалят сорняки и колючки, если утратишь дар.
Соната не любила лицей. Примиряло лишь то, что занятия начинались после обеда. Ну ещё бы, будущим гениям не по статусу вставать спозаранку! К тому же элитная школа с красивым названием «Акколада» был единственным вариантом учёбы кроме мрачного интерната.
Акколада – такая фигурная скобка, объединяющая нотные станы, поэтому учащихся звали «нотками»! Жуткое дело – быть ноткой в отвратительно фальшивой мелодии. После потери голоса Соната с высот популярности рухнула в оркестровую яму и уже не сумела выбраться. Прочие нотки не дали ей шанса вернуться на нотный стан. Потерянный звук в мажорной симфонии…
– Сона, подожди! Да не гони, не съем!
Соната притормозила, оглянулась через плечо. Кто там такой зубастый?
Её догонял Кирилл Беллоут.
Впрочем, звучную фамилию Беллоут давно переделали в Баламута. Прозвище так прижилось, что даже учителя привыкли и вызывали: Баламут, к доске!
Одноклассник пыхтел и отдувался. Велосипед ему маловат: он давно перерос машину. Киря был длинным, как жердь, угловатым, нескладным парнем, похожим на сломанный циркуль. И когда он работал педалями, колени почти задевали уши.
Соната не выдержала, расхохоталась:
– Ты уверен, что хочешь стать режиссёром? Клоунада – твоё призвание!
В отличие от компании гениев, дразнивших Кирю по каждому поводу, Сона сказала искренне. Цирк – искусство не хуже прочих, это невероятный труд, приносящий улыбки и радость. Вот и она рассмеялась, впервые за долгое утро.
Кирилл не обиделся – не умел. Если Соната в ответ на подколки сама покрывалась колючками и старалась ранить в ответ, Киря весело улыбался и давил противника дружелюбием. В этом была суперсила парня: в позитивном отношении к миру.
– Я думаю над этим, – кивнул Баламут. – Цирк – тема хорошая. Но есть другой вариант: комедии. Я буду звездой немого кино и покорю синематограф!
О синема Киря мечтал страстно и вдохновенно. Он даже писал сценарии и выкладывал ролики в чат, а стримы с его участием, записанные на телектрофон, неизменно били рекорды просмотров. Всем в Альхенгофе хотелось узнать, что ещё натворил Баламут.
– Это слава! – бахвалился Киря. – Хорошая или плохая, это слава,