Киваю я, не разделяя его радости от встречи.
Зачем Гринвудам звать на семейный ужин Дориана Лэнгли? Всё, что я о нём помню: один из партнёров фирмы, без ума от гольфа и от моей девушки. Может, по этой причине он и сидит за общим столом? Джонатан всё ещё пытается подобрать для дочери партию получше неотёсанного пожарного в мятой рубашке и двухдневной щетине?
Так и хочется спросить, по какому поводу пирушка. Да ещё и в компании постороннего, но оставляю свой ядовитый язык смирно лежать на месте, потому что чувствую себя более посторонним, чем Дориан Лэнгли.
Мама Эмбер рассаживает всех за стол и устраивает показ блюд, хотя стол и так ломится от закусок. Образцово выносит поросёнка под румяной корочкой, начинённого яблоками и чем-то ещё. Дымящийся гратен дофинуа. По мне, так это обычная картошка под соусом, но Айрин твёрдо убеждена, что название произносится по-другому и гордо объявляет об этом всем собравшимся. Последней в столовую вплывает форель, от вида которой у меня пропадает аппетит. Ненавижу, когда семья Эмбер устраивает представление. Но у аристократов свои причуды.
Вилки стучат по тарелкам, как на выступлении оркестра. Я единственный вожусь с ножом, как неумеха, впервые взявший в руке столь изощрённое орудие. Хвалю кулинарные способности хозяйки, потому что именно этого от меня и ждут, хотя тонкие косточки поросячьей ножки застревают в горле. Я бы с радостью предпочёл острые крылышки из «КФС» или бургер из забегаловки у моего лофта, но подобная еда вызвала бы у всех за столом сердечный приступ.
Джонатан спрашивает о моей работе, хотя я знаю, что она его мало волнует. Вот если бы я владел трастовым фондом или спекулировал на бирже, он бы пылинки сдувал даже с моей мятой рубашки. Когда Дориан перехватывает беседу в свои руки, отец Эмбер именно так и делает. Сдувает пылинки, но уже с него. Тот рассказывает какую-то адвокатскую шутку, к которой я прислушиваюсь лишь вполуха, и все заливаются смехом. Не гоготом, который царит в комнате отдыха в нашей пожарной части. А сдержанным, высокопарным смехом, как в царской опочивальне.
Хозяин сего манерного собрания подливает себе и жене вина, красного, как густая кровь. Дориан то же самое проделывает с бокалом Эмбер, и бровью не поведя, что эта привилегия её парня. Мой бокал, поставленный из сущей вежливости, томится жаждой, потому что я никогда не пью на этих семейных ужинах.
– Мне ещё за руль. – Как обычно отговариваюсь я, но запросто мог бы заказать такси, просто не хочу, чтобы красная кислятина засорила все мои внутренности. Пусть она и стоит несколько сотен за бутылку.
– У меня тост. – Провозглашает Джонатан и даже поднимается в качестве особого почтения. И, конечно, всё его тело поворачивается не в мою сторону, а в сторону Дориана, а тот так и светится, как отполированное серебро. – Дориан сегодня выиграл одно из самых крупных дел за всю историю «Гринвуд и Стоун».
Айрин восхищённо ахает, Эмбер ободряюще похлопывает гостя по плечу, отчего меня скручивает лёгкой ревностью.
– Эта